Проклятие Гермеса Трисмегиста

Ольга. Сталвер Ударпятович готов вас выслушать, Андрей Сигизмундович.

Мышевский. Это очень разумно с его стороны.

Ольга. Но он просит четверть часа на то, чтобы привести себя в порядок.

Мышевский. Ох, уж эта старая интеллигенция! Впрочем, не возражаю. За это время я успею поубавить рвение своих крыс. Вы правы, Родион, доверь дуракам Богу молиться… (Жестом останавливает Ольгу, которая хочет пойти за ним). Нет, нет, Ольга Алексеевна, останьтесь до моего возвращения здесь. Мне кажется, вам не будет скучно. (Уходит).

Родион. (Нежно). Оля!

Ольга. (Сухо). Вы что-то хотите, Родион Сталверович?

Родион. Ты надо мной смеешься?

Ольга. Ну что вы, Родион Сталверович! Смех непозволительная роскошь для таких женщин, как я. Мне это доходчиво объяснили.

Родион. Что с тобой произошло? Тебя кто-то обидел?

Ольга. Такую, как я, нельзя обидеть.

Родион. Какую такую? Ты самая замечательная на свете! Ни одна другая с тобой не сравнится.

Ольга. Самая замечательная на свете женщина не продается за кольцо с бриллиантом.

Родион. Святые сосиски! Но ведь это не так! Я не покупал тебя.

Ольга. Тогда почему вы требуете от меня расплатиться с вами?

Родион. Вовсе нет! Это был подарок. Я сам настоял, чтобы ты его приняла, вспомни!

Ольга. В таком случае… (Снимает кольцо с пальца и кладет его на столик). Спасибо за подарок. И за все остальное тоже. И прощайте, Родион Сталверович! Не преследуйте меня своей любовью. Или что там у вас по отношению ко мне? Прихоть избалованного мальчика, каприз, минутное увлечение?

Родион подходит к Ольге и долго молча смотрит ей в глаза.

Родион. Что они сделали с тобой, Оля?!

Ольга. Кто они?

Родион. Эти крысы, которые рыщут сейчас по нашей квартире во главе с Мышевским.

Ольга. О чем это вы, Родион Сталверович? Не понимаю!

Родион. Я был слеп, как крот. На все смотрел, но ничего не видел. Но все-таки я сын своего отца и могу мыслить. Это они, они всему виной! А ты почему-то их боишься.

Ольга. Я? Их?!

Родион. Пусть не их. А только одного. Мышевского.

Ольга. Какой бред! Я не хочу даже слушать.

Родион. Тогда почему ты не уходишь? А я тебе скажу, в чем фишка. Мышевский велел тебе дожидаться его здесь. И ты вынуждена слушать меня, потому что не можешь ослушаться его. Я терзаю тебя, а ты терпишь. Страдаешь, но терпишь. Как этот шизоид смог взять над тобой такую власть? Скажи мне, Оля!

Ольга. Замолчи!

Родион. Нет, я не буду молчать!

Ольга. Тогда говори. Все, что тебе вздумается. Ведь ты же мужчина! Настоящий крутой мужик! Что для тебя обидеть слабую беззащитную женщину?! Пустяк!

Родион. Я хочу не обидеть тебя, а спасти.

Ольга. От кого?

Родион. От Мышевского. От его крыс. От жизни, похожей на использованный презер.

Ольга. И как же ты спасешь меня, мальчик?

Родион. Давай убежим, Оля! Ты и я. На край света. Они нас не найдут. И скоро забудут о нашем существовании. Зачем мы им? Ведь с нас нечего взять!

Ольга. Вот именно!

Родион. О чем ты?

Ольга. О водопадах Игуасу.

Родион. Но разве любовь не важнее?

Ольга. В жизни нет ничего важнее водопадов Игуасу.

Родион. Я перестану прожигать жизнь и буду работать, как все пиплы. И когда-нибудь…

Ольга. Когда-нибудь мне не надо. Я буду слишком старой и уродливой. Зачем мне тогда водопады Игуасу? В насмешку?!

Родион. Просто ты меня не любишь.

Ольга. Я не могу уйти из этой комнаты, ты прав. Но ты можешь.

Родион. Да, я могу.

Ольга. Тогда уйди. Не мучай ни меня, ни себя. Все кончено.

Родион. Ты забыла добавить – мальчик. Скажи это, и я уйду.

Ольга. (Тихо). Мальчик. (Кричит, после паузы, с надрывом). Мальчик! Мальчик!!!

Родион уходит. Ольга падает в кресло и беззвучно плачет.

Входит Голышкин. Он в состоянии сильного нервного возбуждения.

Голышкин. Оленька! Почему вы в слезах?

Ольга. Вам показалось, Сталвер Ударпятович.

Голышкин. Правда? Может быть, может быть. Я с некоторого времени сам не свой. Мне все время чудятся какие-то голоса, шаги… (Озирается и крестится). Словно мой дом населили призраки. Знаете, что я думаю?

Ольга. Откуда мне знать, профессор!

Голышкин. (Таинственным шепотом). Это все он!

Ольга. (Со страхом). Кто – он?! Мышевский? Вы дога…

Голышкин. (Перебивая ее). Да при чем здесь Мышевский, Оленька?! Гермес Трисмегист. Я говорю о нем.

Ольга. Профессор!

Голышкин. О, не перебивайте меня, Оленька! Вы не понимаете, чей дух мы вызвали. Это величайший бунтарь всех времен и народов, просто ужасный! В одной из своих книг, в «Изумрудной скрижали», за несколько тысячелетий до нашей эры, он написал: «Как наверху, так и внизу, как внизу, так и наверху, и нет малого и великого, а все едино». Вы чувствуете, какая сатанинская гордыня скрыта в этой фразе?

Ольга. Но при чем здесь его гордыня?

Голышкин. Я упал в обморок и не простился с ним. Он обиделся и решил не возвращаться в потусторонний мир, пока не отомстит. И сейчас его дух бродит по этой квартире. Питается моей энергией. Я слабею, а он крепнет час от часу.

Ольга. Но если так… Что же нам делать?