Проклятие одиночества и тьмы

Командора, кажется, удивляет мой вопрос, но он не тратит время на раздумья.

– Нет. Я никогда не был один, и ночи не были настолько тихими.

В его голосе проскальзывает некая нотка, которую я узнаю через секунду.

– Ты скучаешь по товарищам.

– Я считал многих из них своими друзьями. Я скорбел об их утрате, – он смотрит на меня, – так же как вы скорбите о своей семье.

Да, так же как я скорблю о своей семье.

Грей и я никогда не обсуждаем прошлое, потому что оно обременено слишком многими ошибками. Возможно, это наш последний сезон развязал Грею язык, так же как изменил что-то во мне.

– Кто с тобой обычно стоял? – спрашиваю я.

– Кто угодно. Мы часто менялись, – отвечает командор, а затем добавляет: – Как вы знаете.

По правде говоря, я не обращал внимания на работу Королевской Стражи. Стражникам хорошо удавалось быть незаметными во всех смыслах. Или же я просто плохо замечал то, что было у меня прямо перед носом.

– И кто был лучшим?

– Марко.

Грей отвечает без раздумий, а значит, он знал того стражника достаточно хорошо. Я едва помню Марко. Мой разум подбрасывает образ солдата с волосами песчаного цвета. Он был одним из немногих, кто выжил после первой атаки чудовища, но не после второй. Единственный стражник, переживший вторую бойню, стоит сейчас передо мной.

– Почему?

Грей смотрит в небо, словно пытается найти там ответ.

– Невозможно представить кого-то, кто прикрывал бы спину в бою лучше его. Он плохо играл в карты, но хорошо травил байки. И никогда не спал на посту…

– Кто-то спал на посту? – Я смотрю на командора с удивлением. – Такое бывало?

Грей мешкает, и я могу понять по наступившей тишине, что он переживает, что сболтнул лишнего. А затем он осознает, что это уже не важно.

– Иногда. Именно поэтому холод – не проблема. Ничто так не клонит в сон, как теплая ночь и полный желудок.

Очаровательно.

– А ты когда-нибудь засыпал на посту?

Даже если и да, я не жду, что Грей сознается в этом. Я должен ожидать не этого, ведь Грей всегда честен.

– Один раз, – говорит он. – В мое первое лето.

– Командор, да тебя стоит высечь, – восклицаю я с поддельной угрозой в голосе.

– Король бы так и сделал, если бы меня обнаружили. – Грей не шутит и переводит взгляд на меня. – Но не вы. Не думаю, что вы бы так поступили.

Одного этого комментария достаточно, чтобы мое умиротворенное настроение улетучилось. Грей прав во всем. Я хмурюсь на кружку и молчу.

– Я вас рассердил, – замечает Грей. – Прошу простить меня.

– Нет, не рассердил, – говорю я, но не уверен, что это так. – Моя жестокость проявлялась по-другому, Грей.

Командор ничего не говорит, и я думаю, что он со мной соглашается. Когда Грей нарушает молчание, в его голосе звучит задумчивость:

– Вы никогда не были жестоким.

– Я заставил тебя весь день скакать на лошади без пищи и воды, а затем вынудил тебя сражаться.

Ветер хлещет между нами, ударяя по моему плащу. Кажется, будто погода хочет меня покарать.

– И все это было ради забавы. И чтобы я мог потешить свое самолюбие. Ты мог бы умереть. Ради развлечения. Это и есть жестокость.

Грей молчит довольно долго, затем сводит брови и смотрит на меня.

– Вы сейчас говорите про оруженосца герцога Арсонского? Когда мы сражались у водопада Свободы?

– Да.

– Вы меня не заставляли. – Голос грея звучит озадаченно и почти скептически.

– Я приказал тебе, – с отвращением к себе поясняю я. – Разницы нет.

– Вы спросили, могу ли я победить его. Я сказал «да». – Грей выдерживает паузу. – Приказа не было.

Я начинаю злиться.

– Не надо меня оправдывать, командор. Я приказал тебе доказать это.

– Вы считаете, я бы сделал подобное заявление и при этом был не готов подтвердить свои слова делом?

– Независимо от результата, я знаю, какими были мои намерения.

– Доказать превосходство Королевской Стражи? Доказать, что ваша гордость имела основания? – Грей тоже начинает злиться, и его голос становится резче. – Вам не кажется, что у меня были ровно такие же намерения?

Я делаю шаг к командору, но он не собирается отступать.

– Я требовал от тебя ответа в комнате, полной народу, и на глазах у твоего оппонента.

– Именно, – срывается Грей и чеканит каждое слово: – Из всей Королевской Стражи наследный принц обратился ко мне, и я преуспел на глазах у короля, королевы и огромного числа знатных особ. Ваша жестокость и правда не знает границ, милорд.

– Довольно.

Грей замирает. Темноты недостаточно, чтобы скрыть от меня гнев в его глазах.

Двадцать минут назад я сказал Коулу, что предпочитаю честные речи, но сейчас мне очень хочется приказать Грею закрыть рот и вернуться к своим обязанностям.

В то же время участие в споре приносит мне странное удовлетворение. После бессчетных сезонов умасливания девушек и тихой покорности Грея мне приятно наступать и при этом чувствовать сопротивление в ответ.

– Я не имел в виду только тот случай, – сдавленно произношу я.