Проклятие Пифоса

И воины X легиона двинулись дальше, оставив «Железное пламя» позади. Они направлялись к плато, прямо навстречу сцепившимся насмерть чудовищам. И хотя темп был медленнее кровавого прорыва к штурмовому катеру, Эрефрен до дна вычерпывала свои внутренние запасы сил для ходьбы. Она шагала, словно смертный дух по изувеченной земле, но каждый ее шаг был выверен и точен. Слепая, она была безразлична к окружающей ее со всех сторон фантасмагории. Зрячая в более широком и кошмарном смысле, она противостояла видениям, которые Аттик не мог себе даже представить.

Двое слуг бежали параллельно отряду. Они больше не могли рассчитывать на защиту воинов легиона, но они ее и не ждали. Но рядом с ними шагал Кхи’дем — последний Саламандра 139-й роты оставался верен ошибочным стремлениям своего легиона защищать тех, кто не мог защитить себя сам.

Когда Железные Руки миновали последнюю дюжину метров открытой земли, свет с севера привлек внимание Аттика. Больное сияние, в котором перемешивались и разъедали друг друга глубокие оттенки фиолетового, голубого и красного, словно кровь. Свет гнилостного разложения. И он становился ярче. Когда тот воссиял в полную силу, демоны прекратили свою торжественную войну с ящерами. Они что-то строили. Что-то большое, собираемое воедино из бесчисленных фрагментов.

Так казалось поначалу. Но Аттик все понял. Это что-то не строили. Его призывали в реальность объединенными силами тысяч отродий. Капитан видел рваные куски металла, слетающиеся вместе, словно кусочки гигантской мозаики. Они поднимались с земли отовсюду, куда ни падал взгляд. Но металл был всего лишь одним элементом нового объекта. Были в нем и кости, и рваная плоть ящеров и людей. И сами демоны. Они бросались в свое творение, становясь отвратительным копошащимся раствором, что цементировал разрозненные фрагменты воедино, придавал им законченную форму.

И форма являла собой величайший из кошмаров. Зрение Аттика заволокла пелена ярости, грозившей поглотить его рассудок, не оставив ничего, кроме воющей машины уничтожения. Капитан узнал знакомые очертания. На его глазах происходило перерождение. «Веритас феррум» вновь возвращался к жизни. Но вместо гордого и величественного ударного крейсера возникало нечто искаженное, пузырящееся, омерзительное. На носу корабля сложилась рогатая фигура длиной в сотни метров с раззявленной пастью, полной игольчатых зубов. И она двигалась. Она была живой. Ее белые глаза сверкали безумием. Фигура заливалась жутким хохотом. Корабль был трупом, а она — падальщиком, готовым пожирать и самого себя, и любую непорочность, оказавшуюся на его пути.

И Аттик понимал, что эта тварь обретет свой путь. Корабль вновь отправится в странствие по пустоте космоса. Благодаря ему демонические легионы смогут покинуть Пифос и распространять свое проклятие по Галактике. Преисполненный отвращения, капитан, наконец, увидел во всей полноте то, как Железные Руки плясали под дудку Мадаила. Каждое их действие с момента прибытия в систему Пандоракс приближало этот момент. И даже само прибытие не было случайностью. Их заманили сюда и заставили суетиться на радость демоническому кукловоду.

Словно внемля его отчаянной ярости, явился монстр. Мадаил возвышался на огромной костяной насыпи, что двигалась по земле подобно гигантской волне. Останки были вычищены от плоти, но сверкали пятнами крови и пленкой омерзительной слизи. Демон остановился в десятке метров от Железных Рук и широким жестом указал в сторону перерождающегося корабля.

— Узрите истинное искусство, — провозгласило чудовище.

Позади роты раздался громоподобный удар — гигантские ящеры подступили еще на шаг. Аттик и его воины не останавливались. Трупный курган Мадаила двигался наравне с ними.

Широко распахнутые грудные глаза демона пылали страстным предвкушением.

— Машина и дух, — вещал он. — Такова ваша цель, хотя, думается мне, вы не внемлите словам. Нет, нет, не внемлите, — длинный змеиный язык хлестнул по воздуху, словно демон наслаждался собственной тирадой. — Идите же. Воссоединитесь со своим кораблем. Станьте абсолютным выражением вашего естества. Станьте неделимыми сосудами Хаоса.

— Нет, — отрезал Аттик. Он говорил тихо и обращался скорее к самому себе, нежели к Мадаилу. Довольно плясать под чужую дудку. Здравый смысл разогнал туман ярости, и капитан увидел тот рок, который демон так сподвигал его принять. Мадаил манил их лживыми соблазнами. Тварь сама не верила, что Железные Руки могут так быстро поддаться скверне. Демон не ждал, что они сдадутся на его милость. Он ждал их ярости. Ждал тщетной атаки. Если рота ринется с ним в бой, то встретит не только мощь самого Мадаила, но и многотысячную армию демонов, и уже практически сознательную мерзость «Веритас феррум». Уничтожение будет неотвратимым.

И все равно — нет.

И если Мадаил так жаждал этой атаки, возможно, он столь же сильно боялся альтернативы.

— Смять врага! — закричал Аттик. — Вперед, к победе!