Проклятие Плутона

– Вижу… что? – тоже переходя на сдавленный шепот и инстинктивно отступая на пару шагов назад в спасительную, кто бы мог подумать, темноту шахты, на выдохе выдавил из себя Муха. – Если ты о Ламиях, Летун… Ну о том, что они так подозрительно, если не сказать большего – прямо-таки зеркально, похожи на эту конусообразную тварь-привидение Эмпусу, то… То я давно нечто подобное подозревал!.. Особенно с учетом мне известных легенд-рассказов про Эпусу и Ламий, в которых вот как-то ни разу даже и не упоминается о том, что в процессе своей зверино-чудовищной трапезы эти адские недоросли-швындры тоже чернеют… Ну а теперь мне всё как-то разом стало понятно, Летун!.. Ну раз уж Ламии даже внешне так сильно похожи на саму кровожадно-полумифическую Эмпусу, то ни дать, ни взять – они её малолетние и несмышленые отпрыски-дети!.. Вот только, пока ещё очень юные, неполовозрелые и потому априори не способные как к самостоятельной кормежке, так и к последующему размножению… Потому-то они и питаются исключительно человеческой плотью и кровью! И, одновременно с этим, абсолютно равнодушны к нашим с тобой костям и в них содержащемуся кальцию с фосфором… И вообще…

– Я не о Ламиях, идиот! Это и так вполне очевидно!.. – негодующе сверкнув глазами, так и не дал договорить напарнику Герман, прежде чем вызывающе и достаточно беспардонно протянуть свой указательный палец в сторону верхней части инопланетного чудища. – Я о другом… Ты что, слепой, Муха? И тупо не видишь, что эта мерзкая тварь… Что она, то есть – оно, действительно, прямо здесь и сейчас, и без особого для себя напряга читает все мои самые сокровенные мысли и даже потаенные чаяния?!

– И не только твои, Летун! – подавленно, во всё более и более нарастающей оторопи— растерянности, проронил ему в ответ Муха, чье лицо в мгновение ока вытянулось как у покойника. После чего, вдобавок, приобрело зловещий, зеленовато-землистый, оттенок и начало повсеместно покрываться сирено-синей паутиной уродливо вздувшихся и нервно пульсирующих височных вен и просвечивающихся сквозь пепельно-бледную кожу прожилок.

Как бы в подтверждение слов Мухи и прямо на глазах у пораженного до самой глубины души всем этим небывалым зрелищем Германа то, что, хотя и чисто условно, можно было назвать «мордой» привидения-Эмпусы, вдруг и совершенно непредсказуемо начало снова меняться, пока… Пока окончательно и бесповоротно не приобрело своё новое, заведомо незнакомое Герману и пугающее своими неестественно заостренными чертами, маску-лицо мертвеца!..

Причем, не банально-обычного смертного, но типичного англосакса!..

То бишь – гладко выбритого, с высокой и намертво застывшей верхней губой, ястребино-крючковатым носом, в надменной злобе прищуренными глазками, вызывающе покатым лбом, жидкой и расчесанной в прямой пробор шевелюрой и чуть заметно заостренными кверху ушами…

Но и это было ещё не всё!

Не успев даже закончить свое стремительно-кардинальное самопреображение, инопланетное чудовище Эмпуса судорожно вздрогнуло всем своим инопланетно-желеобразным естеством… Да ещё и, притом жадно и вполне недвусмысленно, потянуло в сторону полуживого от ужаса Мухи свои, уродливо-заскорузлые и местами как будто бы даже покрытые зеленовато-бурой плесенью, клешни!

– А это ещё кто такой?! – обескуражено обронил Герман, вполоборота поворачиваясь к своему, застывшему в позе серо-мраморной статуи, как после фатальной для него встречи с самой Медузой-Горгоной, другу. – Ты его знаешь, Муха?

– Ага, – вымученно выдавил из себя тот. Всеми силами стараясь при этом не делать резких движений и виновато пряча в землю глаза. – Но ты, Летун, всё равно не поверишь!..

– И всё же?! – не сдавался Герман.

– Это… Это Майкл! – скрепя сердце и полубезумно кривясь в нелепо-жестоком оскале-усмешке, вынужден был признаться кибернесист, который сразу и безошибочно узнал лицо сухопарого и высокомерного бедолаги-англосакса, трагически погибшего в беспощадной схватке с голодной шлюндрой – в том числе и по вине так и не пришедшего к нему в самый критический момент на выручку напарника-Мухи…

– Какой ещё к черту Майкл?!

– Тот, который… Ну, которого… В общем, твой, здесь, на Руднике, предшественник и мой бывший напарник, Летун!.. Короче, не знаю как и почему, но у треклятой Эмпусы сейчас – лицо этой бесстыжей сволочи Майкла!..

– Так значит тогда… это была тоже она?! И ты, и она… Уже однажды встречались?! Офигеть!..

– Это ничегошеньки не значит, Герман! – с отчаянием обреченного засопротивлялся, наотрез отказываясь признавать вполне очевидное, Муха. – Ты просто не понимаешь, дружище! И никогда не поймешь… И давай больше не будем об этом! Твой предшественник вполне заслужил свою смерть… Повторяю, он был закоренелой сволочью и стукачом… Ну а я тогда попросту опоздал! Хотя, если честно, не особо-то и торопился его спасать… Всё! Больше ни слова об этом! Тебя, Герман, это никаким боком не касается… Это моё проклятие! Мне же его и нести… И, если честно, я ни о чем не жалею… Собаке – собачья смерть!