Проклятие Саана

Когда же я вошел, готовясь увидеть лужи крови и разбросанные повсюду кишки, а вместо этого обнаружил совсем иную картину, то искренне озадачился. А потом и скептически хмыкнул, обнаружив совершенно обалдевшего оборотня сидящим посреди клетки и болтающуюся у него на шее, почти пропавшую в густом мехе соплячку, которая восторженно его тискала и мычала что-то неразборчивое у него под подбородком.

Надо же, не сожрал…

– Собачка-а-а!.. – в полнейшем восторге прошептала Ли, наконец-то оторвавшись от оборотня.

Ее аура, больше не закрытая аурой мрона, снова появилась на моей мысленной карте, так что я только головой покачал. Вот же дети бесстрашные. Взрослый давно бы штаны намочил, а эта висит, радуется.

– А как его зовут? – с детской непосредственностью поинтересовалась девчонка, когда услышала мои шаги и, спрыгнув на пол, обернулась.

– Спроси сама, – предложил я, присаживаясь на единственный стул возле входа. – Но он вообще-то не очень разговорчивый, так что не думаю, что у тебя получится.

– Хорошая собачка, – уверенно заявила малявка, глядя на шокированного мрона снизу вверх. А потом совершенно нелогично поинтересовалась: – А ты меня не укусишь?

Я закинул ногу на ногу, с любопытством наблюдая этот спектакль.

– Укусит, конечно. Он, кстати, давно не кормленый.

– А почему?

– Потому что слишком гордый. И до сих пор не научился видеть разницу между достоинством и глупостью, хотя я не раз объяснял.

Ли отошла на шажок, недоверчиво изучая собачку.

– А что он ест?

– Маленьких девочек. На завтрак, обед и ужин.

– Неправда, – насупилась малявка. – Он хоро-о-оший.

– Р-р-р! – наконец-то очнулся от ступора мрон и, поднявшись во весь немалый рост, навис над мелкой мохнатой горой.

Ну? Сожрет? Не сожрет?..

Мне даже интересно стало, до каких границ простирается его упрямство и будет ли он ненавидеть абсолютно все, что связано со мной. Однако вопреки ожиданиям оборотень просто поднял могучую лапу и, подвинув ребенка к стене, недвусмысленно загородил его собой.

Хм, странно. Его отец в свое время даже собственных женщин не захотел от меня прикрыть. Предпочел умереть, но не сдаваться, при этом искренне веря, что я, будучи кровожадной тварью, все равно всех перебью. А этот внезапно думать начал. Ишь как глазищи сверкают. Даже отсюда слышно, как ворочаются в его мозгу тугие извилины в попытке понять, что происходит.

Но одна хорошая новость за сегодня все-таки была – похоже, я нашел его слабое место. Как оказалось, стремление защищать детенышей что у людей, что у оборотней выражено практически одинаково. Даже в том случае, если детеныш чужой. Наверное, инстинкт срабатывает. Семья, защита, все такое…

Я только не понял, почему мрон захотел сберечь именно этого детеныша. Они ведь не только незнакомы, но еще и из разных видов. Зачем ему ее защищать?

Ли, правда, такая самодеятельность не понравилась.

– Пусти! – пихнув оборотня кулачком, она упрямо вылезла наружу. – Мне же не видно!

– Р-р-р! – снова подвинул ее мрон.

– Еще чего! – фыркнула мелкая. – Никуда я отсюда не пойду!

– Ну, и сиди там, – великодушно разрешил я. – Вроде ты ему понравилась.

– Правда?!

– Правда-правда. Вон как облизывается. Точно сейчас проголодается и сожрет.

Ли обиженно выпятила нижнюю губу.

– И все ты врешь! Плохой… плохой Вилли!

Я хмыкнул.

– Почему сразу плохой? Разве я тебя к собачке не пускаю? Разве что-то запрещаю делать или обещал наказать за то, что ты стащила мамин амулет?

У ребенка явно случился конфликт интересов. Ли наморщила лоб, снова отпихнула оборотня, когда тот попытался ее прикрыть, а потом и вовсе шлепнула его по морде ладошкой, нахально потребовав:

– А ну, не мешай!

Вот уж когда я имел удовольствие воочию наблюдать силу женской власти над представителями мужского рода. Оборотень аж крякнул, когда малявка столь непочтительно с ним обошлась. Плюхнулся на зад и потом только ошалело смотрел, как она стоит рядом, теребит подол своего платьица и с глубокомысленным видом решает сложнейший философский вопрос.

– Ладно, – наконец признала она очевидное. – Ты не плохой. Ты просто вредный.

– Нет, это помощник у меня вредный. А я еще только учусь.

– Зачем ты учишься? – не поняла Ли и неосторожно подступила ближе к решетке.

Мрон, очнувшись от ступора, цапнул ее зубами за подол и торопливо оттащил обратно.

– Фу! – погрозила ему пальчиком малявка. – Нельзя! Плохая собачка!

И такая у клыкастого после этого стала морда, что я впервые за долгое время испытал желание рассмеяться. Ли, услышав мой смех, тоже заулыбалась, а затем плюхнулась на лапу мрона и залилась громким хохотом, как самый счастливый человек на Земле.

– Ну что, остаешься? – спросил я, когда отсмеялся. – Подушку принести? Может, еды? Печенья? Молока?..

– А у тебя есть печенье?!

– Все что захочешь, – пообещал я, после чего девчонка взвизгнула, подскочила на месте и со всех ног кинулась прочь из клетки, причем так шустро, что на этот раз мрон не успел ее остановить.

Домчавшись до стула, на котором я сидел, она нахально взобралась ко мне на колени и доверчиво заглянула в глаза.

– А печенье у тебя вку-у-усное?

Я спрятал усмешку.