Проклятие Шалиона

Он стал дышать все тише и вскоре забылся в дремоте. Осторожно, чтобы не потревожить рокнарийца нечаянным шумом, грум положил бритвенные принадлежности на прикроватный столик и сел дожидаться пробуждения пациента. Врач что-то записала в своей тетрадке и тихо вышла. Кэсерил проводил ее до галереи, выходящей во двор. В такую холодную погоду центральный фонтан не работал, и вода в нем стояла черная и мрачная.

– Он что, действительно наказан? – спросил Кэсерил.

Врач устало потерла шею.

– Откуда мне знать? – сказала она. – Ранения головы – самые странные из всех ранений. Я однажды видела женщину, которая ослепла, несмотря на то что глаза у нее не были повреждены. Она получила удар в совершенно противоположное место – в затылок. Ну скажите – какая тут связь? Я видела людей, которые утрачивали способность говорить, теряли контроль над одной половиной тела, в то время как другая половина работала как часы. Они тоже были наказаны? Если это так, то Боги должны быть весьма злобными созданиями, а это явно не так. Я думаю, здесь сыграла свою роль случайность.

Боюсь, Боги ведут нечестную игру. Кэсерил хотел попросить врача хорошенько позаботиться об Умегате, но та уже делала это, и Кэсерилу не хотелось выглядеть в ее глазах занудой, который к тому же сомневается в ее умениях и опыте. Вежливо пожелав врачу доброго утра, он отправился на поиски архиепископа, чтобы сообщить тому об опасном состоянии, в котором оказался Тейдес.

Архиепископа он нашел в Храме, у алтаря Матери, где Менденаль совершал обряд благословения над женой богатого торговца кожей и ее новорожденной дочерью. Кэсерил дождался, когда семья положит на алтарь свои подношения, и, склонившись к уху архиепископа, шепотом сообщил новость. Тот побледнел и тут же отправился в Зангру.

Кэсерилу не раз пришлось убеждаться, сколь малодейственной, а то и опасной может быть молитва, и тем не менее он лег на холодный каменный пол перед алтарем Матери и принялся думать об Исте. Надежды на то, что Боги смилостивятся над Тейдесом, которого вверг в греховную жизнь и бросил там неистовый Дондо, было мало. Но, может быть, у них осталось хоть немного жалости для несчастной Исты? Надежду на это внушило ему послание, которое Мать передала для него через свою святую Клару. Хотя то послание могло иметь и совершенно практическое значение. Распростершись на холодных отполированных камнях, он чувствовал твердый комок размером с два сложенных вместе кулака, который засел в его животе и в этом положении причинял особое неудобство.

Через некоторое время Кэсерил встал и отправился в каменный дворец провинкара Яррина, чтобы найти там Палли. Слуга провел его в заднюю половину дворца, предназначенную для гостей. Палли сидел за столом и что-то писал в большой книге, но, увидев друга, отложил перо и показал тому на кресло, стоящее напротив.

Как только слуга закрыл за собой дверь, Кэсерил наклонился вперед и негромко сказал:

– Палли! Ты сможешь, если потребуется, съездить в качестве тайного посланника в Ибру? Начать переговоры по поводу принцессы Изелль?

Палли внимательно посмотрел на Кэсерила и спросил:

– Когда?

– Скоро.

Палли с сомнением покачал головой:

– Если ты имеешь в виду прямо сейчас, то вряд ли. Сейчас я слишком занят своими обязанностями офицера ордена – я обещал ди Яррину свой голос и поддержку в совете.

– Ты можешь оставить за себя полномочного представителя или еще кого-нибудь, кому доверяешь.

Палли почесал свой выбритый подбородок и неопределенно хмыкнул.

Кэсерил подумал: а не выложить ли на стол главный козырь – он вообще-то святой самой Дочери, и весь орден, включая ди Яррина, должны к нему прислушиваться. Но это заявление потребовало бы пространных комментариев – нужно было бы рассказывать о проклятии Фонзы, о своем собственном и весьма странном недомогании. Да, Богиня тронула его своей благословенной рукой. Но она же и раздирает его на части. Если он начнет все это объяснять, Палли сочтет его сумасшедшим – таким же, какой в глазах обычных людей выглядит Иста.

– Я полагаю, это может быть в интересах Дочери.

Палли скривился в усмешке.

– Откуда тебе известно? – спросил он.

– Уверяю тебя, известно!

– Не понимаю.

– Послушай! – сказал Кэсерил. – Сегодня ночью будешь ложиться спать, помолись Богине. Попроси совета и руководства.

– Я? А почему не помолишься ты сам?

– Я ночью… не тем занят.

Палли усмехнулся.

– С каких это пор ты веришь в пророческие сны? – спросил он. – Сколько помню, ты всегда говорил, что это чушь, что люди либо обманывают себя и других, либо притворяются, чтобы выглядеть более важными, чем они есть на самом деле.

– С каких пор? С недавних. Слушай же, Палли! Просто послушайся меня, ради эксперимента. Чтобы сделать мне приятно, а?

Палли сдался.

– Для тебя – сколько угодно! Что касается всего остального…

Он задумался.

– Ты сказал, в Ибру? И от кого все это нужно держать в тайне?

– Главным образом, от ди Джиронала.

– Вот как? Это может быть интересно ди Яррину. Есть там что-то для него?