Проклятие Шалиона

Двери распахнулись и вошла живописная группа: пажи, придворные, провинкар с женой, Бергон с друзьями и, в арьергарде – Палли. Ибранцам также предоставили удовольствия мыла и горячей воды, после чего они надели то лучшее, что привезли с собой, дополнив свои наряды, как Кэсерил был абсолютно уверен, тем, что им удалось одолжить во дворце провинкарова шурина. Бергон был в легкой панике, переводя глаза с Бетрис на Изелль и вновь на Бетрис, пока наконец не остановился на принцессе. Изелль же по очереди смотрела на трех ибранцев, явно озадаченная.

Высокий Палли, стоявший позади Бергона, показал на него принцессе и беззвучно, одними губами, произнес:

– Вот этот!

Серые глаза принцессы засияли, а бледные щеки зарделись румянцем.

Протянув вперед руки, она произнесла слегка дрожащим голосом:

– Милорд Бергон ди Ибра! Добро пожаловать в Шалион!

– Моя госпожа Изелль ди Шалион! – отозвался Бергон, голос которого тоже слегка дрожал. – Ди Ибра благодарит вас!

Он опустился на одно колено и поцеловал руки принцессы. Та склонила голову и поцеловала руки принца.

Бергон встал и представил своих друзей. Те церемониально раскланялись. Слегка кряхтя, провинкар и архиепископ подтащили кресло для принца, которого усадили рядом с Изелль, по другую сторону от Кэсерила. Из кожаной сумки, которую держал ди Тагилль, было извлечено изумительное изумрудное ожерелье – одно из последних украшений, принадлежавших матери Бергона. Лис, тративший все, что было в государстве, на оружие, не успел его заложить, и Бергон преподнес ожерелье Изелль в качестве подарка. Белые пони, к сожалению, не поспели к торжественной встрече. Собираясь в Шалион, Бергон хотел было взять длинную нить свежих ибранских жемчугов, но Кэсерил посоветовал ему не делать этого, и принц внял его совету.

Ди Баосия собрался произнести коротенькую приветственную речь, которая могла стать весьма длинной, если бы провинкара, поймав взгляд племянницы, не воспользовалась паузой, образовавшейся в речи провинкара, и не пригласила гостей перейти в соседнюю комнату, перекусить. Юную пару оставили на время одних, поговорить без свидетелей, и те, склонив головы, о чем-то шептались, не обращая внимания на любопытных, которые как бы случайно задержались в открытых дверях и поминутно оглядывались, пытаясь определить, как идут дела у молодых.

С того места возле стола, где оказался Кэсерил, ему были видны и отчасти даже слышны Изелль и ее жених, и он наблюдал за ними, время от времени откусывая кусочек пирожного, но еще чаще покусывая костяшки пальцев. Иногда голоса юной пары становились громче, после чего затихали; Бергон то и дело жестикулировал, а Изелль начинала смеяться. Иногда она затаивала дыхание и смотрела на принца широко открытыми глазами, иногда, понизив голос, говорила что-то со всей откровенностью, и Бергон внимательно слушал, почти не отводя глаз от ее лица. Он посмотрел в сторону лишь дважды, глянув на Кэсерила, после чего юная парочка вновь зашепталась.

Леди Бетрис принесла Кэсерилу стакан разбавленного вина, кивнув в ответ на его благодарность. Он догадывался, кто прислал в его спальню слуг с горячей водой, одеждой и едой. Юная, гладкая кожа Бетрис золотом сияла в свете канделябров, в то время как строгая одежда и стянутые на затылок волосы придавали девушке вид неожиданно зрелой элегантности. Неуемная энергия, готовая обрести союз с властью и мудростью…

– Как там все было в Валенде, когда вы ее покидали? – спросил Кэсерил.

Серьезное выражение сменило улыбку на лице Бетрис.

– Напряженно, – ответила она. – Но мы надеемся, что теперь, когда Изелль оставила Валенду, там будет поспокойнее. Вряд ли ди Джиронал попытается причинить вред вдове и теще короля Иаса.

Кэсерил покачал головой.

– Не сразу, конечно, но может. В безвыходном, отчаянном положении – все становится возможным.

– Это правда! Но, по крайней мере, люди перестали гадать о возможном и невозможном.

Кэсерилу захотелось узнать подробности их ночного бегства, которое разом перевернуло стратегическую ситуацию в стране.

– Как вам удалось убежать? – спросил он.

– Ди Джиронал, вероятно, думал, что мы все будет прятаться в замке, испуганные его войском. Представьте себе, как все это сказалось на старой провинкаре! Изелль была под постоянным присмотром шпионок, а я – нет. Я брала Нан ди Врит, и мы шли в город, делали какие-то мелкие покупки и, главным образом, наблюдали. Люди канцлера ждали нападения извне и совершенно не обращали внимания на то, что делается внутри, а потому мы могли легко посещать Храм, где останавливался лорд ди Паллиар – якобы для того, чтобы помолиться за здоровье Орико.

– Мы стали на время жутко набожными! – сказала она, улыбаясь, и ямочки появились на ее щеках.

И тут же исчезли. Она продолжала: