Проклятие Шалиона

Он сполз по ступеням на свой этаж, не встретив никого из слуг, и закрыл за собой дверь. Мочевой пузырь его был переполнен; корчась от судорог, он принялся опорожнять его в ночное судно и с ужасом увидел в фарфоровом сосуде сгустки крови. Руки его дрожали, когда он принялся отмывать их в тазу с водой. Открыв окно, он хотел вылить окрашенную кровью воду вниз, в крепостной ров, но увидел сидящих на посту двух черных птиц. Закрыв окно, он защелкнул задвижку.

Шатаясь, Кэсерил добрался до постели и, упав в нее, натянул на себя покрывало. Его трясло, но, несмотря на это, он слышал, как слуги, переговариваясь, носят по коридорам полотенца и воду. Кто-то отдавал приказы, кто-то кого-то разносил за нерасторопность.

Интересно, а Изелль уже подняли с постели? Уже умыли и нарядили, украсив нитками жемчуга и созвездиями бриллиантов, чтобы подготовить к ужасной встрече с Дондо? Да спала ли она вообще? Может быть, проплакала всю ночь, тщетно взывая к умолкнувшим для нее Богам? Он должен встать и попытаться сделать то, что в его силах, – успокоить, утешить нечастную. Нашла ли Бетрис себе другой кинжал? Нет, я не в состоянии встретиться с ними, не в состоянии посмотреть им в глаза! Свернувшись клубком на постели, он плотно прикрыл глаза.

Он все еще лежал в постели, задыхаясь от душивших его, с трудом сдерживаемых рыданий, когда в коридоре раздался топот множества ног, и его дверь с грохотом отворилась.

– Я знаю, это он! Он, и никто другой!

Топот приблизился вплотную, и кто-то сорвал покрывало с тела Кэсерила. Повернувшись, он с удивлением посмотрел на стоящего над ним ди Джиронала, который с не меньшим удивлением смотрел на него.

– Так вы живы! – воскликнул ди Джиронал голосом, полным ненависти и отчаяния.

Позади канцлера сгрудились с полдюжины придворных, среди которых Кэсерил узнал подручных Дондо. Те, уставившись на лежащего, держали руки на эфесах своих мечей, словно готовые по первому приказу исправить то, что так удивило и раздосадовало старшего ди Джиронала. А дальше, за этой толпой, Кэсерил увидел Орико – в ночной рубашке, поверх которой был накинут старый потертый плащ. Воротник плаща король судорожно сжимал пальцами. Орико выглядел… странно. Кэсерил потер глаза. Фигуру короля окружала некая аура, но не светлая, а темная. Она не заслоняла Орико, все части его тела виделись ясно и отчетливо, из чего можно было вывести, что это – не туман и не облако. И тем не менее аура окружала короля и двигалась вместе с ним, словно прозрачный кокон.

Ди Джиронал закусил губы, впиваясь глазами в лицо Кэсерила.

– Если это не вы, то кто? Это был кто-то… кто-то близкий этой девчонке. О, маленькая злобная убийца!

И, развернувшись, он выбежал из комнаты, кивнув своей свите, которая поспешила за ним.

– Что случилось? – спросил Кэсерил у короля, который отправился было за канцлером и его подручными.

Орико глянул на Кэсерила через плечо и, недоуменно разведя руками, проговорил:

– Свадьба отменяется. Дондо ди Джиронал сегодня ночью был убит. Магия смерти.

Кэсерил, открыв рот, выдохнул: О! Сказать что-то еще он был не в состоянии. Упав на постель, он уставился в потолок, а король тем временем засеменил по коридору за канцлером.

Я ничего не понимаю!

Если Дондо убит, то почему я жив? Чудеса такого рода невозможны. И, тем не менее, он мертв. Каким образом это произошло?

Может быть, кто-то обошел Кэсерила?

А куда отправился ди Джиронал?

Неужели Бетрис?

О, только не это!

Он рванулся из постели, упал на пол, с огромным трудом встал и, преодолевая дикую боль во всем теле, поплелся туда, куда ушла компания разъяренных утренних гостей.

Он добрался до покоев принцессы и сразу же услышал разгневанный голос ди Джиронала.

– Так приведите ее! Я хочу ее видеть! – кричал он бледной испуганной Нан ди Врит, которая тем не менее стойко, словно бастион, прикрывала своим телом проход внутрь анфилады комнат, занимаемых принцессой. Кэсерил едва не потерял сознание от радости, когда из-за плеча Нан увидел сердитое лицо Бетрис. Нан де Врит была в ночной рубашке; Бетрис же, изможденная и усталая, была в том же голубом шерстяном платье, что было на ней накануне. Спала ли она этой ночью? Но она – жива. Жива!

– Почему вы так кричите, милорд? – холодно спросила Бетрис. – Да еще в столь ранний час?

Ди Джиронал открыл рот, и даже его седеющая борода не смогла скрыть этого обстоятельства. Он явно был ошарашен. Но уже через мгновение, захлопнув рот, он резко спросил:

– Где принцесса? Я должен ее видеть!

– Она прилегла, впервые за эти кошмарные дни, – ответила Бетрис, враждебно глядя на канцлера. – И я не позволю ее разбудить. Вскоре ей придется сменить сны на кошмар.

Ди Джиронал выпрямился, из его горла вырвалось шипение.

– Разбудите ее, – произнес он яростно.

О Боги! Неужели Изелль…