Проклятие Шалиона

Исель поведала ему почти точную историю Фонсы и Золотого Генерала, завершавшуюся тем, как от Иаса к Орико перешли по наследству злой рок и неудачи в делах. Но ни о себе, ни о Тейдесе она не упомянула.

Кэсерил задумчиво провел по подбородку костяшками пальцев.

– Что же, значит, вы знаете примерно половину.

– Меня не устраивает половина, Кэсерил. Я вынуждена делать выбор, не имея нужных для этого знаний, а потом мир будет судить меня и объяснять мои ошибки моей молодостью и принадлежностью к женскому полу, как будто это является оправданием невежества. Невежество – не глупость, но очень на нее похоже. А я не люблю чувствовать себя дурой, – в последних словах ее отчетливо послышались стальные нотки.

Кэсерил виновато опустил голову. Ему хотелось плакать о том, что он сейчас потеряет. Он так долго молчал вовсе не для того, чтобы огородить ее невинность – и невинность Бетрис – от этого знания, и совсем не из страха быть арестованным. Он боялся потерять рай общения с ними, их уважение, и уже чувствовал себя плохо, видя смятение в глазах девушек, готовых услышать от него нечто ужасное. «Трус. Говори же наконец».

– Впервые я узнал о проклятии через два дня после смерти Дондо от грума Умегата, который, кстати, вовсе не грум, а настоятель Бастарда, святой, управлявший магией зверинца для поддержания жизни Орико.

Глаза Бетрис расширились.

– Ох. Я… он мне всегда нравился. Как он себя чувствует?

Кэсерил махнул рукой.

– Плохо. Все еще без сознания. А что еще хуже – он… – ему пришлось сглотнуть комок в горле. «Вот оно». – Он перестал светиться.

– Перестал светиться? – не поняла Исель. – Я и не знала, что он начал это делать…

– Да, я понимаю. Вы не можете видеть его сияние. Это как раз то, о чем я вам не говорил. Смерть Дондо… – Кэсерил глубоко вздохнул. – Это я принес в жертву ворона и крысу и молился Бастарду о его смерти.

– Ага, так я и думала, – сказала Бетрис, выпрямляясь.

– Да, но вы не знаете, что моя молитва не осталась без ответа. Я должен был умереть той ночью в башне Фонсы. Но была услышана молитва и другого просителя. Исель, полагаю, – и он кивнул принцессе.

Ее губы приоткрылись, и принцесса прижала руку к груди.

– Я молилась Дочери, чтобы она освободила меня от Дондо.

– Вы молились, и Дочь освободила меня, – и он горько добавил: – Но не от Дондо. Вы видели, как на его похоронах боги отказались ответить, кто принял к себе его душу?

– Да, и это значит, что он проклят, изгнан, заперт в этом мире, – подтвердила Исель. – Половина придворных боится, что он бродит по Кардегоссу, и пытается защититься от чего разными амулетами.

– Он в Кардегоссе, да. Но не бродит. Большинство неприкаянных душ привязаны к месту своей гибели. Душа же Дондо привязана к его убийце, – он закрыл глаза, не в силах видеть их побледневшие лица. – Вы знаете о моей опухоли. Только это не опухоль. Вернее, не только опухоль. Во мне находится попавшая в ловушку душа Дондо. Вместе с демоном, который, судя по всему, переносит свое заточение с благословенным спокойствием. Но Дондо не может замолчать. Он кричит на меня каждую ночь, – Кэсерил снова открыл глаза, но не осмелился поднять их.

– Все эти магические деяния открыли во мне некое внутреннее зрение. Оно есть у Умегата, у еще одной маленькой святой Матери в Кардегоссе и у меня. У Умегата… было белое свечение. Мать Клара испускает легкий зеленый свет. Они оба говорили мне, что я тоже сверкаю и сияю – белым и голубым светом, – наконец он заставил себя поднять голову и встретил взгляд Исель. – И я вижу проклятие Орико, как темную тень. Исель, послушайте, это очень важно. Не думаю, что Сара знает об этом. Тень не только на Орико – она на вас и на Тейдесе. Похоже, все потомки Фонсы отмечены этим мраком.

После короткой паузы, сидя прямо и спокойно, Исель сказала лишь:

– Это имеет определенный смысл.

Бетрис исподтишка изучала Кэсерила. Застежка пояса свидетельствовала, что живот его ничуть не вырос, но под ее взглядом Кэсерил чувствовал себя чудовищем. Он немного наклонился вперед и слабо улыбнулся.

– И как же вам избавиться от этого… призрака? – медленно спросила Бетрис.

– Хм… как я понял, если меня убьют, моя душа выпустит их из моего тела, и демон, выполнив свою миссию, вернется к господину с обеими душами. Я так думаю. Меня слегка беспокоит, вдруг демон попытается схитрить и заманить меня в ловушку, чтобы я поскорее погиб, – у него-то одна мысль в голове, он хочет домой. Или вдруг рука леди разожмется – демон тогда освободится и вытащит мою душу из тела. Результат будет одинаковым, – он решил не пугать девушек теорией Роджераса.

– Но, лорд Кэс, вы не понимаете! Я хочу знать, как избавиться от этого, чтобы вы не умерли!