Проклятие Шалиона

Кэсерил наклонился и прижал руки к животу; пояс, впивавшийся в тело, не давал забыть о таившемся под ним ужасе.

– Разве Умегат не поставил вас в известность о том, что я сделал с лордом Дондо? Разве вы не говорили с Роджерасом?

– Да-да, я имел также и беседу с Роджерасом – он хороший человек, но, конечно, не смог понять…

– Он понял лучше, чем вам кажется. В своем животе я ношу смерть и убийство. Чудовище, которое – насколько я понял – принимает не только психическую, но и физическую форму; чудовище, адская смесь из демона и проклятого призрака Дондо. Оно кричит по ночам голосом Дондо, используя самые грязные его выражения – язык ди Джиронала и при жизни был грязнее сточной канавы. У него нет иного выхода, кроме как вырваться из меня. Это не святость, это – мерзость.

Менденаль заморгал и отступил. Кэсерил стиснул голову руками.

– У меня кошмарные сны. И жуткая боль в животе. И ярость. А еще я боюсь, что Дондо просочится наружу.

– О, боги, – пробормотал Менденаль. – Умегат сказал только, что с вами не все просто и что лучше предоставить вас ему.

– Не все просто, – тупо повторил Кэсерил. – Да, я еще не сказал вам о призраках?

То, что они казались ему самой малой из его тревог, наверняка тоже кое-что значило.

– О призраках?

– Ну да. Все привидения Зангра следуют за мной по пятам, словно свита, а по ночам толкутся у моей постели.

– Ох, – вдруг обеспокоился Менденаль. – Ой-ой-ой.

– Умегат не предупреждал вас насчет призраков?

– Нет… он сказал только, что они не представляют угрозы.

– Ну, в общем, и да, и нет. Они не могут причинить вам зло, пока вы живы. Но, как объяснил мне Умегат, магия леди отодвинула во времени исполнение магии Бастарда, но не отменила его. Таким образом, если… гм… она раскроет свою руку, демон вылетит вместе с вашей душой и душой Дондо, конечно же. И ваша… э-э… оболочка останется с определенной… и опасной пустотой внутри – в теологическом смысле, – чего не происходит при естественной смерти. Тогда призраки попробуют эту пустоту… э-э… занять.

После короткой зловещей паузы Кэсерил поинтересовался:

– Такое бывает?

– Иногда. Сам я видел подобный случай однажды, будучи еще молодым служителем. Эти потерянные души творят глупости, но их довольно сложно извлечь обратно, если они уже проникли в тело. Их следует сжигать… э-э… живьем – не слишком верное слово. Довольно неприятно, особенно для родственников… они ведь не понимают, в чем дело, ведь это то же самое тело, да и кричит тем же самым голосом… Конечно, это будет уже не ваша проблема – к тому моменту вы будете далеко отсюда. Но все мы избежим некоторых мучительных моментов, если рядом с вами всегда будет человек, который понимает необходимость сожжения вашего тела до заката… – Менденаль с виноватым видом опустил глаза.

– Спасибо, ваше преосвященство, – с ледяной вежливостью проговорил Кэсерил. – Я добавлю это к предположению Роджераса о демоне, выращивающем для себя плоть в моей опухоли и прогрызающем путь наружу, если мне вдруг снова будет угрожать опасность забыться ночью сном. Хотя, я полагаю, нет причины, по которой не могло бы случиться и то, и другое. Сперва одно, потом….

Менденаль откашлялся.

– Прошу прощения, милорд. Я думал, вам следует знать.

Кэсерил вздохнул.

– Да… Полагаю, следует, – он вспомнил вчерашнюю сцену с ди Джоалом. – Возможно ли… предположим, рука леди ненадолго раскроется. Возможно ли, чтобы душа Дондо проникла в мою?

Брови Менденаля взлетели.

– Я не… Умегат наверняка знает. Ох, как же я хочу, чтобы он пришел в себя! Мне кажется, для призрака Дондо – это более быстрый способ обзавестись телом, чем вырастить его, как опухоль. Ведь выращенное будет слишком маленьким, – и слегка разведя ладони, он показал, насколько маленьким.

– Нет, согласно Роджерасу, – сухо возразил Кэсерил. Менденаль потер лоб.

– О бедняга Роджерас. Он думал, что я питаю интерес к его теории, когда я задал ему вопрос относительно вас. Конечно, я не стал его разубеждать. О боги, я думал, он проговорит всю ночь! В итоге я пообещал ему кошелек за усердие в работе, лишь бы только избежать экскурсии по его коллекции экспонатов.

– Я бы тоже заплатил, чтобы этого не видеть, – согласился Кэсерил. Затем спросил с любопытством: – Ваше преосвященство… а почему меня не арестовали за убийство Дондо? Как Умегат уладил это дело?

– Убийство? Так ведь не было никакого убийства.

– Позвольте, человек мертв, умер от моей руки, от применения смертельной магии… это же тяжелое преступление.

– Да, понимаю. Невежды пребывают в заблуждении относительно смертельной магии, хотя даже название ее не соответствует действительности. Это интереснейший теологический вопрос, знаете ли. Попытки практиковать смертельную магию – это преступление, покушение, тайный заговор. Успешно исполненный ритуал смертельной магии – это уже не смертельная магия как таковая, это чудо справедливости, правосудия, и не может быть преступлением, потому что рука бога уносит жертву – жертв, я имею в виду, – не пошлет же в таком случае рей своих офицеров, чтобы арестовать Бастарда, не так ли?