Проклятие Шалиона

– Мне бы тоже хотелось это знать, – вздохнул Кэсерил. Он с усилием выпрямил спину и сумел изобразить довольно естественную улыбку. – Впрочем, это не важно. Я обменял свою жизнь на смерть Дондо по собственной воле и получил то, что должен был получить. Платеж по счету немного отсрочен, но не отменен. Леди держит меня в живых, чтобы я сослужил ей какую-то службу, закончил какие-то дела. Иначе мне следовало бы покончить с собой от омерзения и завершить начатое.

Исель сузила глаза и выпрямилась.

– Лорд Кэсерил, в таком случае я не освобождаю вас от службы мне. Вы меня слышите?

Его улыбка на мгновение потеплела…

– Ох.

– Да, – сказала Бетрис, – не думайте, что нас начнет тошнить, потому что в вас… кто-то живет. То есть… э-э… ведь считается, что мы тоже когда-нибудь разделим наши тела с новым существом и новой душой. И это не делает нас ужасными, – она немного замялась, приведя такое сравнение.

Кэсерил, несколько смущенный этой параллелью, мягко произнес:

– Да, но Дондо?

Каждый, кого когда-то убил Кэсерил, жил теперь в его памяти и всюду следовал за ним. «Так мы носим наши грехи».

Исель вдруг прижала пальцы к губам.

– Кэсерил, он ведь не может выйти, правда?

– Я молюсь леди, чтобы ему это не удалось. Самое страшное – это мысль, что он может просочиться в мой разум. Даже хуже, чем… не важно. Ох, я вспомнил, что должен сказать вам еще кое-что о привидениях, – он вкратце повторил слова настоятеля о том, что его тело должно быть сожжено до заката, и объяснил, почему. Покончив с этим, он почувствовал странное облегчение. Девушки были испуганы, но слушали внимательно; он подумал, что у них хватит смелости исполнить требуемое. И Кэсерилу стало стыдно, что он сомневался в силе духа своих подопечных.

– Послушайте, принцесса, – продолжил он, – проклятие Золотого Генерала пало на потомков Фонсы, но Сара тоже имеет темную тень рока. Мы с Умегатом решили, что она получила ее, выйдя замуж.

– Ее жизнь из-за этого и впрямь стала ужасной, – согласилась Исель.

– Таким образом, рассуждая логически, вы можете, выйдя замуж, оставить проклятие позади. В любом случае это шанс. Надежда. Мне кажется, нам следует как можно скорее заняться этим вопросом – я хочу, чтобы вы уехали из Кардегосса, от проклятия, вообще из Шалиона как можно скорее.

– Пока двор в таком смятении, приготовления к свадьбе и переговоры… – она резко оборвала фразу. – Но… а как же Тейдес? И Орико? И сам Шалион? Неужели я должна бросить все, как генерал, который, проиграв битву, бежит с поля боя?

– Главнокомандующий отвечает не за одну-единственную битву. Если она проиграна – если генералу не удалось ничего сделать в этот раз, – он должен сохранить силы, чтобы выиграть следующий бой, а потом и всю войну.

Исель в сомнении нахмурилась, обдумывая его слова.

– Кэсерил, как вы считаете, мои мама и бабушка знают о проклятии, об этой черной тени, что нависает над нами?

– Насчет бабушки не скажу – не знаю, а вот ваша мать…

Если Иста видела призраков Зангра, значит, в течение какого-то времени она владела внутренним зрением. Что это может значить?

– Ваша мать кое-что знает, но не имею представления, как много. Достаточно, в любом случае, чтобы одна мысль о вашей поездке в Кардегосс приводила ее в ужас.

– Я думала, что она просто очень нервная, – голос Исель упал. – Я считала ее сумасшедшей, как шептались слуги, – она нахмурилась сильнее. – Мне нужно о многом подумать.

Она надолго замолчала. Кэсерил встал и вежливо пожелал обеим дамам спокойной ночи. Принцесса рассеянно кивнула. Бетрис сложила ладони и присела в книксене; в глазах ее стояла боль.

– Подождите, – внезапно окликнула его Исель. Кэсерил был уже около двери. Он обернулся; принцесса вскочила с кресла, подбежала к нему и схватила за руки. – Вы слишком высокий. Наклонитесь, – скомандовала она.

Повинуясь, Кэсерил наклонил голову. Принцесса встала на цыпочки. Он изумленно заморгал, когда юные губы запечатлели традиционный поцелуй на его лбу, затем на каждой ладони; а потом Исель опустилась на пол, вся в ворохе ароматного шелка, и Кэсерилу оставалось только разинуть рот в немом протесте, когда она с той же непоколебимой решимостью поцеловала и его обутые в сапоги ноги.

– Вот, – сказала она, поднимаясь и вздергивая подбородок. – Теперь вы свободны.

По лицу Бетрис бежали слезы. Слишком потрясенный, чтобы вымолвить хоть слово, Кэсерил низко поклонился и удалился к себе, к очередному беспокойному бдению в постели.

19

На следующий день Зангр показался Кэсерилу до странного тихим. После смерти Дондо придворные были встревожены, но и возбуждены при этом и перешептывались по всем углам. Теперь же стих даже шепот. Те, у кого не было срочных дел, не показывались вовсе, а те, кому нужно было выполнять свою работу, делали ее в торопливой напряженной тишине.