Проклятие Шалиона

Взгляды их столкнулись подобно камню и стали; затем ди Джиронал, резко выдохнув воздух, кивнул и вскочил на ноги. Кэсерил последовал за ним. Ди Джиронал, безусловно, был изъеден завистью и объят гордыней, но он не был некомпетентным глупцом. Кэсерил понимал, почему Орико им дорожил.

Убедившись, что канцлер поднимается по лестнице в покои Орико достаточно быстро, Кэсерил развернулся и направился вниз. Он не имел известий из храмового госпиталя со вчерашнего вечера, и ему хотелось проверить, как там Умегат. Выйдя из Зангра, он прошел мимо зловещих конюшен. И слегка удивился, увидев немого грума, который шагал по склону холма в его сторону. Заметив Кэсерила, грум замахал руками без больших пальцев и ускорил шаг.

Грум приблизился, запыхавшись и улыбаясь. На его лице виднелись синяки – следы бесполезной борьбы в зверинце, сломанный нос с ободранным кончиком распух. Но глаза грума сияли, и он чуть ли не пританцовывал вокруг Кэсерила.

Кэсерил поднял бровь.

– Ты выглядишь счастливым… что, Умегат очнулся?

Бедняга неистово закивал. Кэсерил, облегченно вздохнув, улыбнулся в ответ. Безъязыкий грум что-то забормотал. Кэсерил смог разобрать одно слово из четырех, чего хватило, впрочем, чтобы понять – грум послан по срочному делу.

Он показал Кэсерилу, чтобы тот подождал его у тихого, опустевшего зверинца, и через несколько минут вернулся с подвязанным к поясу узелком и с книгой в руках, которой он радостно потрясал. Кэсерил понял, что Умегат не только очнулся, но и довольно хорошо себя чувствует, раз послал за своей любимой книгой – то был Ордолл, как не без удивления заметил он.

Радуясь компании немого грума, Кэсерил зашагал вместе с ним в город. Пока они шли, Кэсерил задумался о следах пыток на теле своего спутника, на которые тот, по-видимому, не обращал особого внимания. Это были молчаливые свидетельства мучительных истязаний, выдержанных во имя его бога. Длились эти пытки час, день или месяцы? Была ли рыхлая полнота грума результатом кастрации, или так сказалась на нем старость? Кэсерил не мог расспросить этого человека. Мычание его было неприятно слушать. Кэсерил не знал даже, был грум шалионцем или ибранцем, браджарцем или рокнарцем. Не знал он, и как его спутник попал в Кардегосс, как долго служил он Умегату, выполняя свои ежедневные обязанности. Грум бодро шагал вперед с книгой в руке, глаза его блестели. Вот так выглядел верный слуга богов – героический и любимый ими.

Придя в палату Умегата, они застали его полусидящим в кровати с подушками за спиной. Он был бледен и изможден, наполовину выбритую голову покрывали аккуратные стежки швов, волосы были спутаны и походили на крысиное гнездо, губы потрескались, лицо заросло щетиной. Грум порылся в узелке, достал бритвенные принадлежности и победно помахал ими в воздухе. Умегат слабо улыбнулся. Затем, не отрывая головы от подушек, посмотрел на Кэсерила. Он неуверенно вскрикнул и протер глаза.

Кэсерил проглотил комок.

– Как вы себя чувствуете?

– Голова раскалывается, – с трудом произнес Умегат. И тихо всхлипнул. Наконец он смог спросить: – Мои прекрасные создания, они все умерли?

Язык Умегата распух, голос звучал надтреснуто, но речь была вполне разборчивой.

– Почти все. Осталась только маленькая сине-желтая птичка. Сейчас она в безопасности, в своей клетке. Я не разрешил никому воспользоваться тушами и проследил, чтобы их сожгли, как погибших солдат. Еще вчера. Старший настоятель Менденаль позаботился найти достойное место для захоронения.

Умегат кивнул и сжал пересохшие губы. Кэсерил посмотрел на маленького грума – да, он наверняка знал правду, – потом перевел взгляд на Умегата и, поколебавшись, спросил:

– Вы знаете, что перестали светиться?

Умегат быстро моргнул.

– Я… подозревал. Во всяком случае, вы теперь выглядите для моих глаз куда менее мучительно.

– Вы потеряли внутреннее зрение?

– M-м… внутреннего зрения тут и не надо. Вы живы – значит, рука леди все еще держит вас. Я всегда знал, что у меня это был лишь временный дар. Что ж, это было хорошо, – его голос упал до шепота. – Очень хорошо, – Умегат отвернулся. – Я должен был пережить и то мгновение, когда дар будет отнят. Вылетит из моих рук…

«Боги должны были предупредить тебя…»

Маленький пожилой грум, который помрачнел лицом, услышав боль в голосе Умегата, взял книгу и, пытаясь утешить, протянул ее своему господину.

Умегат слабо улыбнулся и нежно принял Ордолла.

– В конце концов, у меня осталась еще моя прежняя профессия, и я могу вернуться к ней, не так ли? – он открыл книгу на какой-то отмеченной странице и заглянул в нее. Улыбка его вдруг погасла. Голос стал резким. – Это что, шутка?

– Какая шутка, Умегат? Это ваша книга, я видел, как он принес ее из зверинца.

Умегат неуклюже попытался сесть прямо.

– Что это за язык?

Кэсерил подошел и тоже заглянул в книгу.

– Ибранский, конечно!

Умегат начал листать страницы. Пальцы его дрожали, взгляд скользил по строчкам, дыхание участилось, рот приоткрылся в ужасе.

– Это… это какая-то тарабарщина. Просто… просто… маленькие чернильные закорючки. Кэсерил!

– Это ибранский, Умегат. Просто ибранский.