Проклятые поэты

Пришло для поэзии время почувствовать, что она меркнет и теряется на фоне безудержности и богатства оркестра. Самая мощная, самая громоподобная поэма Гюго была бессильна сообщить слушателю те безмерные иллюзии, ту дрожь, ту восторженность, те воображаемые прозрения, те подобия мыслей, те образы странно означившейся математики, какие высвобождает, рисует или обрушивает симфония, которые она исчерпывает до немоты или молниеносно испепеляет, оставляя в душе поразительное ощущение всемогущества и обмана…

Мы были вскормлены музыкой, и наши литературные головы мечтали лишь об одном: достичь в языке тех же эффектов, какие рождали в нашем чувствующем существе возбудители чисто звуковые.

(Не потому ли налицо столько музыкальных переложений стихов Бодлера и среди них – шедевр Дебюсси «Вечерняя гармония», одна из пяти поэм для голоса и фортепиано?)

Предвосхищая Малларме, пытаясь полностью взять власть над словом, Бодлер провозгласил суггестивно-магическое призвание поэзии. Позже будет развита концепция невыразимого: музыкального воплощения в слове мирового всеединства, абсолютной деперсонализации поэтической речи.

Слово, Глагол были для него святыней, сравнимой с Богом, – символом Гармонии, знаком магической ворожбы, помогающей природным существам, заброшенным в несовершенное, утолить жажду красоты и причастия – не когда-либо или на небесах, а безотлагательно и на столь далекой от рая земле.

Поэзия – это мощь чувств, но в гораздо большей мере – мастерство, опыт, профессионализм. Хотя поэзия просыпается рано, мастерство редко дается сразу – даже великие начинают с ученичества.

Шарль «баловался» стишками еще в школьные годы. Немногие из них сохранились благодаря одноклассникам, опубликовавшим их уже после смерти автора, когда пошли достигшие их «круги славы». Уже в «первых опытах» подростка, не задумывавшегося о поэтическом поприще, видна рука будущего автора «Цветов Зла». Поэтом Бодлер осознал себя после встречи с ДАМОЙ-КРЕОЛКОЙ, но к главной книге своей жизни приступил на рубеже сороковых и пятидесятых годов.

Поэтический гений Бодлера развился, как вспышка пламени – я не хочу сказать, что огонь быстро погас, но к 25 годам он написал свои лучшие стихотворения и «Фанфарло». Критики высоко оценивают мастерство 23-летнего поэта, а некоторые считают последующее творчество повторением, перепевами, перекройкой старых вещей. Я так не думаю, ибо «Стихотворения в прозе» содержат много шедевров, а жизненный опыт сказывается на мудрости страдающего человека, но Бодлер не исключение из правила: поэтическая юность гения – вспышка, далее огонь угасает или переходит в ровное горение.

Не следует сбрасывать со счетов и прогрессирующую болезнь: на эволюцию накладывается процесс распада, раннее дряхление и усиливающиеся с годами ипохондрия, угрюмость. Возможно, именно состоянием здоровья объясняется быстрый упадок жизненных и творческих сил, негативное отношение поэта к прогрессу и будущему, апокалиптические прогнозы, в том числе относительно собственной судьбы.

Каждая великая книга имеет свою детективную историю. Детективная история «Цветов Зла» состоит в том, что сохранилось крайне мало достоверных и документально засвидетельствованных фактов, относящихся к истории ее создания, что открывает неограниченные перспективы для измышлений и фальсификаций, которые, естественно, не заставили себя ждать и множились вместе с растущей славой автора.