Проклятые поэты

Неудачи на общественно-литературном поприще сделали Готье раздражительным и злым; к тому же они сопровождались внезапным и быстрым упадком физических сил: «Геркулес Тео», чье легендарное здоровье было некогда предметом всеобщей зависти, старел и на глазах угасал от поразившей его болезни сердца. Последней его большой работой стала «История романтизма» (изданная в 1874-м), которую он посвятил своей юности, двум счастливым годам, проведенным в тупичке Дуайенне с друзьями, большинства из которых уже не было в живых. Его собственный срок также подходил к концу, и книгу завершить ему не пришлось.

21 октября 1872 г. Готье скончался, успев сделать в литературе ничтожно мало по сравнению с тем, на что он был способен и что сулило его дарование. Остались невоплощенные проекты. Долгие годы Готье вынашивал замысел «Истории Венеции в XVIII веке», надеялся продолжить «Гротески», написать несколько «буффонных и фантастических» поэм, повестей и романов, создать собственную «Федру» – все это пошло прахом. Публика и поныне с удовольствием читает «Мадемуазель де Мопен» и «Капитана Фракасса» – и это справедливо. И все же в большую историю литературы Готье вошел как автор всего одного – правда, блестящего и, главное, сугубо своеобычного – сборника стихов, носящего название «Эмали и камеи».

Умершему поэту

Ты, у кого глаза блуждали, блеск меняя,
ты, кто бессмертному был равен красотой
и в жизни был согрет небесной теплотой, —
почил, с холодных век печатей не снимая!

Глядеть и чувствовать? Дым, ветер, пыль земная!
Любить? Но горечью полн кубок золотой.
Как бог, покинувший в тоске алтарь пустой,
ты возвращаешься в материю без края.

Над гробом, где истлеть дано тебе, поэт,
слеза печальная прольется или нет,
забыт ли будешь ты, иль чтим банальным веком,

завидую тебе: во тьме могильной ты
теперь избавился от тяжкой срамоты
жить в скудомыслии и зваться – человеком!

От «Альбертуса» до «Эмалей и камей»

…Рour marcher droit tu chausses,
Muse, un cothurne étroit[10].

Т. Готье

Миниатюры «Эмалей и камей» буквально нашпигованы литературными и художественными реминисценциями на темы Гёте, Шекспира, Гейне, Гофмана, французских поэтов и живописцев: в «Песне» явственно слышны темы Гёте и Гейне, а «Старая гвардия» среди литературных источников имеет «Гренадеров» Гейне и «Ночной смотр» Цедлица. «Ужин доспехов» – явная перекличка с «Синтрамом» Фуке, «Легендой веков» и «Бургграфами» Гюго. Образ «Слепого» явно навеян «Угловым окном» Гофмана, мотив стихотворения «Что говорят ласточки» заимствован у Рюккерта (чье «Дайте мне крылья…» Готье перевел на французский), а «Инесса Сиерра» – точное следование сюжету одноименной новеллы Шарля Нодье. «Мансарда» и «Последняя мольба» содержат прямые аллюзии на знаменитую песню Беранже «Чердак» и его же «Сверстницу». «Кармен» восходит к новелле Мериме и картине Деоданка, а «Нереиды» навеяны акварелью Теофиля Квятковского. Список можно продолжать до бесконечности…