Проклятые вечностью (СИ)

Произнеся эти слова, Анна будто вылила на него ушат ледяной воды. Поразительно, как простые истины могут ускользать от глаз даже мудрого человека до тех пор, пока кто-то не выскажет их вслух. Всю свою смертную жизнь он посвятил погоне за властью, положив жертвой на ее алтарь собственную любовь, но этот длинный, наполненный муками путь привел его лишь к одинокой смерти и проклятию собственного отца. Он сражался за власть и не смог защитить то, что было куда дороже и желанней этого. Сколько бы побед он не клал в свою копилку, ему всегда было мало, ибо его душа стремилась к абсолютному господству. Чем больше власти, тем больше тщеславия! Одно порождало другое и так до бесконечности. Но ради чего все это вершилось?

Но хуже всего было то, что и в бессмертии он совершал те же ошибки, словно бродя по замкнутому кругу. Его поезд останавливался на тех же остановках с задержкой на четыреста лет, но конечная станция была той же, и имя ей — Смерть. Теперь она уже не казалась ему такой далекой, наоборот, он почувствовал ее холодное дыхание у себя за спиной, невольно оглянувшись, чтобы убедиться в нереальности этого видения.

Но это было лишь началом его открытий. Теперь он больше не мог отрицать, что, раз войдя в его жизнь, Анна навсегда завладела его мертвым, но, к собственному удивлению, способным на любовь сердцем. Девушка была не только храбра, умна и красива. Нет, дело было далеко не в этом. Такими качествами обладают многие. Дело было даже не в том, что она стала достойным соперником, пробудившим в нем азарт игрока. Истинная причина крылась в другом. Принцесса сумела заставить его забыть о своих амбициях и бешеной борьбе за власть. Впервые он был готов пожертвовать всем этим ради простого человеческого счастья с любимой женщиной, которая в свою очередь могла противостоять лишавшим здравого смысла соблазнам. Но вновь взыгравшая в нем гордость в очередной раз попыталась отравить этот момент откровения, всколыхнув едва угасшую обиду.

— Смею напомнить, что мы очутились здесь из-за того, что ты убила монстра, а я имел глупость вернуться за тобой, в то время как почти вырвался на свободу, — не скрывая раздражения в голосе, заметил Дракула, оскорбленный её отказом.

— Но почему ты вернулся? Почему не дал мне умереть? — не скрывая любопытства, произнесла Анна.

Помедлив несколько мгновений, как воин, впервые идущий на поле брани, граф будто собирался с силами перед судьбоносным признанием, утопая в ее взгляде.

— И опять ты смотришь на меня своими огромными глазами, подобными изумрудам, будто ожидая какого-то признания, — со вздохом проговорил он. — Я тебя мучил, я посмел поднять на тебя руку, играл твоими чувствами, угрожал, но ты всегда поднимала свою прелестную головку, как цветок после бури, бросая вызов могучей стихии. Ты стала розой в прекрасном саду: хрупкой и нежной, но каждый раз, когда я пытался тебя сломить, острые шипы врезались в мою ладонь, и я отступал. В особняке Виктора я бросил тебя почти бездыханной, побежденной, думая, что больше никогда не увижу, но ты возродилась из пепла и стала еще прекраснее, еще сильнее и снова бросила мне вызов. Да, это раздражало, но со временем такая стойкость пробудила в моей душе чувство… восхищения. За четыреста лет я даже представить себе не мог, что в одной женщине может быть столько упрямого постоянства! Я был поражен! В конце концов, я стал с интересом наблюдать за каждым твоим поступком, каждый раз задаваясь вопросом: «Неужели у этой девушки хватит сил, чтобы преодолеть все это?» Два дня назад, глядя на то, как ты, обреченная на поражение, отвечаешь на гнев Виктора и на мою злость, я понял, что все мои усилия были тщетны — мне никогда не победить тебя. О, как я тогда ненавидел… и втайне гордился тобой! Но на войне не может быть двух победителей — я проиграл.

На этот раз как громом пораженная стояла Анна. Это были слова, которые она никак не ожидала услышать. По мере того, как он говорил, они врезались в ее сердце, оставляя там кровоточащие рубцы, залечить которые могли лишь его прикосновения. Как и вампир, она вела борьбу со своим сердцем, пытаясь отрицать чувства, нежданно вспыхнувшие в ее душе. Это признание было отражением ее собственных переживаний а, как известно, тень сомнения больше всего боится солнечного света.

— Так говорят мужчины, привыкшие шутки ради играть с девичьими сердцами, втаптывая их чувства в грязь.

— О каких девушках ты сейчас говоришь?

— Маришка, Алира, я сама, в конце концов. Да и остальные женщины тоже. Я думаю, за четыреста лет немало сердец разбилось у твоих ног.

— Между любовью и обычным желанием есть очень тонкая, но ощутимая грань! При жизни у Маришки сердце было слишком большое, войти в него мог каждый, у Алиры его вовсе не было, но смерть их уравняла, оставив в душах лишь беспрекословное обожание к вампиру, породившему их. То же самое произошло и с Вероной. Что касается тебя… то я вовсе не уверен, что играю с твоим сердцем… эти времена остались в прошлом, которое я хотел бы предать забвению, но увы… это не в моей власти.