Проклятые вечностью (СИ)

— Я пойду, осмотрюсь. Нужно раздобыть еды и лошадей. Побудь пока здесь! — бросил охотник, растворяясь в предрассветном тумане. Сейчас он как никогда жаждал одиночества. По крайней мере, когда он был один — его не раздирали противоречия, и не предавало собственное тело. Казалось, что ему на роду написано нести на своих плечах крест безнадежной любви и бремя вечного проклятия, причем какое-то внутреннее чутье подсказывало ему, что он действительно был обречен бродить по кругу, встречая на своем пути женщин, которыми не мог обладать. Он не знал наверняка, но чувствовал, что каждый раз на его дороге вставали непреодолимые преграды, и каждый раз, пытаясь их сломить, он заново раскручивал это колесо судьбы, возвращаясь в исходную точку полного беспамятства. Призрачные химеры прошлого витали вокруг него, являя какие-то отрывочные воспоминания, туманные изображения минувших дней, но в то же время надежно охраняли свои секреты. Подобно сиренам, ведущих моряков к погибели — они манили, но в тоже время страшили его, ибо Гэбриэл не знал, какую горькую истину найдет, открыв мрачный занавес собственных воспоминаний. И это ощущение двойственности сводило с ума, превращая тело в настоящую тюрьму для сердца и души.

***

Не помня себя от злости, граф, подобно урагану, влетел в собственные покои, наскоро собирая со стола какие-то бумаги и свитки. Впервые Анна видела, как на его невозмутимом лице отразилось истинное беспокойство, причины которого были для нее достаточно размыты. Она до сих пор не понимала в полной мере того, что произошло на совете старейшин, и это скоропостижное бегство объятое ореолом безумия, заставляло ее неуверенно жаться к стене, наблюдая за вампиром, который полностью погрузился в свои мысли.

Со времени своего обращения она четко уяснила одну истину — в этом мире ценой всему была кровь, и чем она древнее, тем дороже можно было ее продать. Однако на совете собрались более древние и, по ее убеждению, более сильные вампиры, а потому реакция Дракулы превратилась для нее в загадку. Едва ли его кровь могла придать силу тем, чьи возможности казались безграничными, а потому столь трепетное отношение графа к этой тайне пробуждало в ней любопытство. Очевидно, что-то встревожило его настолько, что он готов был отказаться от собственной мечты, чтобы в угоду прихоти не поступиться большим.

— Что ты собираешься делать дальше? — проговорила Анна, чувствуя, как с каждой минутой возрастало его раздражение.

— До заката нужно убраться отсюда. А дальше… дальше я должен забрать монстра у Виктора до того, как старейшины приберут его к своим рукам.

— И ты собираешься сделать это в одиночку?

— У побежденных нет союзников. А в этом бою я потерпел сокрушительное поражение. Ни один из тех, кого я призвал, не отважится пойти против воли старейшин. Но впереди еще война и, чтобы победить, мне нужен монстр. Ставки сделаны и они выше жизни, уж поверь.

— Но почему ты так поступил? — с искренним непониманием спросила Анна. — Побег равносилен признанию вины. Теперь они имеют полное право забрать Франкенштейна, если опираться на ваши законы…

— Неужели ты не понимаешь?! — обхватив ее плечи, проговорил он. — Думаешь, они собрались для того, чтобы разрешить непримиримый спор? Нет. Они пришли для того, чтобы вкусить чужой жизни и чужой крови, моей крови. Некоторых из них специально выхватили из объятий векового сна. Именно для этого был затеян весь этот фарс с похищением монстра. Пыль в глаза, чтобы скрыть истинные намерения.

— Но для чего им это? Их сила и без того не имеет равных, особенно если верить тому, что написано в книгах.

— Не имеет, пока… но грамотный стратег всегда смотрит в будущее, на сотни лет вперед. Я не такой как они, я первый и единственный в своем роде. Необращенный вампир, уникальный! Кто их породил? Чья кровь течет в жилах древних? Их прародители были обычными кровопийцами, проклятыми людьми или небесами, грешниками, недостойными упокоения, а в моей крови есть потенциал, ибо она принадлежит падшему ангелу, владыке преисподней. Ты даже не представляешь, что она способна сделать в их руках. Тогда уж точно будет нарушено равновесие мира. Я не знаю, что они затевают, но поверь — ни живые, ни мертвые не познают покоя, если у них получится. Чутье не обманывает тех, кто ему доверяет.