Проклятый дар

Задрожал дворец, или от ярости колотило меня. Я подняла на рыжего глаза. Смешно? Вижу. Смешно до слез! Так рыдай, умойся кровью!

Лакей хохотал, по лицу его стекали алые слезы. Что-то теплое уткнулось мне в ладонь, я сжала руку, впиваясь в это ощущение пальцами, желая раздавить то, чего в реальности не могло быть в моей руке, сминая яростное сопротивление чужой жизни. Никки попытался встать и упал на колени. Лакей с наслаждением пнул его в окровавленный бок. Я сцепила челюсти и почувствовала, как рвется в моих руках скользкое горячее сердце. Рыжий с изумлением уставился на перепачканные красным ладони, подавился смехом, захлебнулся кровью и неопрятной кучей свалился на пол. Из рук его вылетел нож, ударился о пол и противно лязгнул, оставляя красные разводы на белом мраморе.

Никки…

— Никки! — я прижимала к груди Элизабет, но умудрилась, не отпуская её, дотронуться до Николаса. Господи, какой он бледный! Белый, как этот чертов камень под нами. — Никки, пожалуйста! Пожалуйста, Никки! — молила его я.

Тяжело дыша, Николас одной рукой опирался о пол, а второй зажимал кровавую рану.

— Я на всё согласен, — он хмыкнул, болезненно скривился и добавил: — только не плачь…

Я счастливо улыбнулась. Живой! Он живой! И… разрыдалась.

Громко ударилась о стену дверь, разбитые стекла осыпались на мрамор. В Галерею влетел взмыленный Ральф и безошибочно нашел нас глазами. Подбежал ко мне, легко подхватывая на руки Элизабет.

— Чертов гребаный праздник! — от всей души выругался он, нащупывая пульс на её шее. — Жива! — выдохнул он и бросил быстрый взгляд на Никки. — Фостер, какого хрена ты на карачках?

Я быстро вытерла слезы рукой и бросилась к Николасу, помогая ему подняться.

— Устал, отдыхаю, разве не видно? — улыбнулся он и поморщился от боли.

— Пить, — прохрипела Лиззи.

— Пить…пить… — Ральф огляделся вокруг. — Твою мать, вот это рождество!

Я дернулась, чтобы увидеть то, что видит брат, но Никки руками обхватил мое лицо и приказал:

— Не надо, не смотри!

— Правильно, лучше не надо, — сглотнул Ральф, а потом повернулся к нам: — Черт, а в крови-то ты какого хрена?!

— Меня очень невовремя раскрыли, — без тени эмоций ответил Никки. — Плохой из меня получился молчун.

— Белые?

— Рыжий, — Николас хмыкнул.

— Ясно, — брат понятливо кивнул.

Удивительно содержательный диалог! Я нервно рассмеялась.

— Молчун из тебя отличный, но человеческий фактор, друг мой, неподвластен даже гению, — Ральф тяжело вздохнул, пробормотал что-то про отстутствие воды или хотя бы вина, а потом удивленно заметил: — А вот и рыжий! Тот самый белый рыжий. И уже мертвый…

Меня затрясло от его слов, желудок скрутило спазмом. Никки прижал меня к себе лицом и, целуя мою макушку, уверенно сообщил:

— Тихо-тихо, он живой. Просто в обмороке.

В обмороке? Я закусила губу. Не нужно жалеть меня, Никки. Я знаю свою вину, она тяжёлым грузом давит на плечи. Но я не жалею о том, что лишила жизни того, кто хотел твоей смерти.

— В обмороке? — скептически повторил брат, закашлялся. — Да, точно. В обмороке. А потому давайте-ка, быстро! Валим отсюда!

— Прости, — тихо сказал мне Никки и громко ответил Ральфу: — Валим так валим!

Я уткнулась Николасу в шею и глубоко вдохнула. Он потянулся к моему лицу и отвел выбившуюся из прически прядь мне за ухо. — Ну вот, испачкал, — нахмурился. — Не смотри вокруг, Ани. Смотри только на меня. Хорошо?

— Ник, скорей! — крикнул нам Ральф.

— Хорошо, — согласилась я и облизнула пересохшие губы. Никки закаменел, на щеках его выступили желваки, он мотнул головой, ладонью закрыл мне глаза и повел вслед за Ральфом.

Я ничего не видела, Николас ревностно за этим следил, но слышала стоны и чувствовала тошнотворный запах крови. Туфли подошвами прилипали к мраморному полу. Каждый шаг сопровождался отвратительным щелкающим звуком.

— Потерпи, осталось чуть-чуть, — Никки щекотнул мое ухо губами.

— Кстати, его величество Александр только что умер, — буркнул совсем рядом брат.

— Пить, — повторила Лиз.

— Сейчас. Пара минут. Только не открывай глаза! — задыхаясь, пообещал ей Ральф.

— Умер? — я споткнулась, Никки крепче прижал меня к себе и холодно заметил:

— Да здравствует новый император.

Уличный воздух коснулся моих плеч. Мы снова вышли в сад, прошли еще немного вперед к обесточенному крылу дворца, когда Никки, наконец, убрал с моих глаз ладонь, и я увидела разноцветное сияние рождественских гирлянд.

— Пить, — снова прошептала Элизабет, а потом удивленно спросила: — Ральф?

Брат остановился и, отдышавшись, ответил Лиз:

— Прости, воды нет. Ты как?

Я не слышала, что она ему сказала. Из темного нутра дворца на встречу нам вышло несколько мужчин. Его высочество Юрий впереди, его я безошибочно узнала по изломанной походке.

— Черт, не успели! — выругался брат. — А вот и новый император. Как думаешь, Фостер, может еще не поздно свернуть на другую аллею?

— Господа? Госпожа Алиана? Ральф?! — требовательно крикнул нам Юрий. На этот зов мгновенно откликнулось красное пламя. Господин Холд выбежал на улицу. Слишком ярко, больно смотреть. Я закрыла веки, а Никки зло выдохнул:

— Поздно, Ральф. Мы уже опоздали…

* * *