Проклятый дом

— Да он пьяный небось уже где-нибудь валяется.

— Проводи меня, пожалуйста, на двор.

Ночь на дворе стояла совершенно черная, глухая, без единой звездочки в небе. Стояла тишина, в которой напряженно звенели цикады.

— Давай постоим немного, послушаем тишину, — сказала я. Что это? Слышишь?

— Да. Вот опять…

То, что мы услышали, был долгий, унылый вой, раздававшийся со стороны леса. По всей деревне яростно забрехали псы. Еще раз донесся из леса тягучий и угрожающий звук.

— Вроде не должны сейчас волки выть, — сказал муж.

На следующий день ужасное происшествие взбудоражило всю деревню. С утра по деревне ходила жена Петра и рассказывала, что ее муж ушел куда-то с вечера, ничего не сказав, и его нет по сю пору. Она бы не переживала — такое с ним случалось не раз, — но он ушел вместе с собакой, и вот собака приползла домой с разорванным брюхом, вся обкусанная, и подохла перед крыльцом. Она была верная собака хозяину, и, значит, с ним что-то случилось. Уже собралась было команда, чтобы отправиться на поиски Петра, как из лесу прибежали испуганные ребятишки и стали рассказывать, что они увидели невдалеке от кладбища. По их рассказу выходило, что они нашли мертвого человека, которого не узнали, потому что такой страшный он был, и глядеть на него долго они не смогли. Все, кто слушал это, побежали на кладбище. К сожалению, мы с мужем не могли быть свидетелями всем этим делам, потому что с раннего утра ушли по грибы в другую сторону леса и узнали о случившемся уже от нашей бабки.

В мертвом человеке был опознан Петр. Он лежал невдалеке от кладбища, с разорванным горлом. Кровавый след тянулся от трупа на кладбище и приводил к могиле Босорканихи. Могила была разрыта, крышка гроба откинута, в спину покойной был вогнан кол. В деревне не знали, чему ужасаться более: сделанному Петром, или тому, что случилось с ним самим. По ранам на теле Петра, а также по шерсти, которой была забита пасть его пса, определили, что Петр стал жертвою волков. Во всей этой истории очень подозрительно вел себя Босоркань. Он не ходил в лес смотреть на Петра, и даже Босорканиху зарывали без него. Жена его говорила любопытствующим, что он сильно болен и не может подняться.

Наша бабка рассказала нам, что лет сорок назад в этих местах появился бешеный волк. Его долго не могли ни поймать, ни застрелить, такой он был хитрый и коварный. Волк не боялся ничего: ни огня, ни дневного света. Нападал на людей в самой деревне и на хуторах, загрыз несколько человек насмерть, пока его не убил случайно одни старик с хутора. Волк на него наскочил прямо на дворе. Хорошо, что у старика в руке была сечка для крапивы, которой он и рубанул волка по лбу.

«Бешеный волк оттого бешеный, что делает все не так, как обыкновенный. И злей он обыкновенного в сто раз… — сказала бабка. — Посмотрите, на Петре дело не кончится. Раз он начал на людей прыгать, значит, будет и дальше прыгать, пока не убьют. А вы в лес больше не ходите. Если и правда Петра загрыз волк, так никакой другой, как бешеный. Нормальный бы волк с Петром не справился, да и не стал бы он это даже пробовать. Только бешеный… И он еще объявится».

И бешеный волк вскоре объявился. Второй его жертвой после несчастного Петра стала молодая фельдшерка, ехавшая на велосипеде к больному в дальнюю деревню. На счастье фельдшерки вслед за ней ехал молоковоз с двумя мужиками в кабине, и поэтому волк успел только сбить фельдшерку с велосипеда. По рассказам мужиков из молоковоза, волк был громадный, прямо-таки невиданных размеров.

Следующим, кто увидел волка, был сторож свинофермы, которая стояла у самого леса. Сторож проснулся от того, что перестал слышать гавканье своей собаки, какая у него гавкала от скуки всегда и всю ночь напролет. Сторож глянул в окно и увидел громадного волка, который спокойно сидел в трех шагах от сторожки и смотрел на окно, как будто ждал, когда человек проснется и выглянет. Ружья у сторожа не было, и он не сделал волку никакого вреда. Зачем приходил зверь на ферму, было непонятно: он не утащил ни одной свиньи, только задавил собаку сторожа.

В эту же ночь и в деревне пропало несколько собак, в том числе и наша собачонка. Все решили, что это дело волка, хотя пропали собаки так, что от них вообще ничего не осталось, ни рожек ни ножек.

Наша бабка, которая запретила нам ходить по грибы, сама, однако, не все делала согласно здравому смыслу и как раз в день после пропажи собачонки решила пойти в соседнюю деревню на богомолье. Она договорилась еще с двумя бабками, но те в последнюю минуту отказались идти. А наша пошла. Думала она так: идти недалеко, светит солнышко, я — старуха, авось, никому я не нужна.