Проклятый и родной (СИ)

Локи занимался приготовлением завтрака как-то слишком отвлечённо, он был рассеян и занят своими мыслями. Эрос под ногами не крутился, он прыгнул на подоконник и поглядывал в окно. Из задумчивости Локи вывел шёпот ветра. Он слишком углубился в свои мысли, а когда вынырнул из нелёгких дум, то услышал уже нарастающий предупреждающий вой. Лафейсон бросил на стол нож и край хлеба и рванул на улицу. Ледяной ветер заставил его вздрогнуть, облачённый в простую рубаху и штаны, да плетеные тапки колдун выскочил на улицу. Тор с остервенением разметал дорожку к бане, он не чувствовал и не умел слушать ветер. Он даже его, Локи, не заметил, когда Лафейсон подбежал к нему и схватил за плечо. Охотник развернулся, вид у него был грозный и недовольный, что его от дела отвлекли. Кроме Локи сделать это никто не мог, а разговаривать с чернокнижником после его выходки вообще не хотелось. Одинсон предпочитал не раздувать скандал, хотел сам справиться со злостью.

Одинсон открыл было рот, намереваясь вести себя непреклонно; если Лафейсон думал, что его можно выгнать из постели, а потом легко помириться, то сильно ошибался. Посему Тор собирался сразу грубо дать понять, что такой номер у колдуна не пройдёт. Да только растерял все слова, когда увидел чернокнижника едва одетого, глаза метнулись к ногам — Локи стоял на снегу голыми ступнями.

— С ума сошёл?! — Тор опешил, указывая на ступни соседа, утопающие в снегу.

— Иди в дом, — чётко выговорил Локи. — Немедленно.

— Локи…

— Я сказал, быстро.

Глаза колдуна полыхнули ярким зелёным пламенем, и Тор никак иначе чем страхом перед демоном не смог бы объяснить, почему подчинился. Притом, что давления силы чужого разума он не испытывал. Охотник на деревянных ногах побрёл к дому. Оказавшись в избе, Одинсон не успел и глазом моргнуть, как дверь шумно захлопнулась. Оставив метлу в углу, он повернулся, глянул на Эроса.

— Какого дьявола происходит? — Одинсон снова разговаривал с котом. Тот не ответил, только оглянулся на него, нервно мотая хвостом, и снова уставился в окно. Одинсон последовал примеру домашнего животного и выглянул на улицу.

Лафейсон стоял на дорожке, которую Тор уже успел расчистить. Снег под его ногами промялся, и Тору едва ли мерещилось, зимний покров издавал пар, словно на него кипяток плеснули. Чернокнижник долго смотрел вдаль, словно что-то там видел. По снегу проскользнула чёрная тень и исчезла, как видно, Фенрир тоже чувствовал воинственный натиск выдвинувшихся в их сторону гостей. Своим недавним появлением и кровавой расправой он вызвал вполне ожидаемую реакцию. Его нашли. Развернувшись, Локи пошагал к дому.

Как только Лафейсон оказался в избе, Тор, возмущённый его поведением, разразился ругательствами, лишь на миг в его голове мелькнула странная мысль: он вёл себя как чёртовы козлы, но она испарилась слишком быстро, чтобы он осознал её в полной мере.

— Говоришь, что мёрзнешь сил нет как, а сам по снегу шастаешь босиком, — начал Одинсон свою гневную тираду. — Какого чёрта, а? Где ещё ты нехило так приврал мне?

Лафейсон молча прошёл мимо, поставил в угол плетёные тапочки, которые увязли в снегу тотчас, как он оказался на улице, на вопрос не ответил, подхватил тёплую обувь, прошёл к подтопку, уселся на табурет Эроса и стал обувать сапоги. От исхода беседы с гостями зависело, останутся они в этом доме, или придётся спешно уходить. Лафейсон ещё не принял решение.

— Локи, в чём дело? — Тор по взгляду колдуна понял: тот был напряжён и собран. — Ты зачем меня в дом спровадил?

— Скоро сюда пожалуют гости, — чернокнижник поднял глаза на соседа. — Тебе лучше оставаться здесь.

— Что это значит? — переполошился Одинсон. — Какие гости? Кто-то из ордена?

— Нет, — Лафейсон покачал головой. — Адепты, я не особо скрываюсь, найти меня несложно.

— Но подожди, — Одинсон в один миг растерял всю свою воинственность. — Это из-за меня?

— Из-за того, что случилось в подземельях ордена, — веско возразил Локи, он поднялся на ноги и медленно приблизился, казалось, он вообще не касался ногами пола. Охотник смотрел ему в глаза, не нарушая зрительный контакт. Лафейсон вдруг оказался так близко, у Тора перехватило дыхание. В какие-то моменты Локи мог внушать животный ужас самыми простыми действиями, и даже его недавняя исповедь о нелёгком детстве вовсе не давала основания думать, что он слаб. — Не беспокойся, тебя никто не тронет, даже если мне придётся голыми руками разорвать их на куски.