Проклятый и родной (СИ)

Сосед обеспокоенно ослабил хватку и в самом деле хотел отпустить, а уж потом узнать, в чём дело, но тут его рука скользнула совсем случайно по горячему напряжённому животу и проехалась по твёрдому достоинству зеленоглазого. Одинсона как молнией прошило от макушки до пят. С шипеньем Локи успел было приподняться, но охотник оказался быстрее. Схватил колдуна за волосы, ладонь припечатал к животу и резко потянул на себя, Локи так и брякнулся обратно, вскрикнув от неожиданности.

— Тихо-тихо, — Тор не выпускал чёрные пряди из стальной хватки, но уже не тянул. — Прости, сейчас.

Локи не понял, за что надо Тора простить и что должно случиться «сейчас», он открыл рот, гневно сверкая зелёными глазами, впрочем, это мог наблюдать только любопытный Эрос, тот внимательно следил за вознёй на постели. Колдун едва не задохнулся от возмущения, а уже через миг от реального удушья, когда почувствовал, как его истекающий смазкой член накрыла сильная ладонь.

— Проклятье! — сокрушённо выдохнул Локи. — Что ты делаешь?

— То, что хочу, — голос у Тора был рваным и возбуждённым, его губы коснулись уха, и Лафейсон не смог скрыть дрожь во всём теле.

— Не надо, — жалостливо простонал Локи, словно боялся насилия, но страх он испытывал вовсе не от этого. Одинсон не слушал, он сжимал горячее естество, двигал рукой, заставляя колдуна стонать, как в бреду, и запрокидывать голову назад от этой простой ласки. — Прекрати, я потом не смогу… себя контролировать.

Одинсон не слушал, он настойчиво ласкал колдуна, при этом тёрся твердеющим членом об его ягодицы, размазывая собственную влагу.

— Вот так, — шептал Тор на ухо соседу, не переставая ласкать его рукой, с упоением слушая тяжёлое дыхание и редкие тихие стоны. — Ты ведь хотел…

Маг больше не вырывался, но смолчать не смог:

— Ты не хотел, ох! — едва справляясь с голосом, прошелестел Лафейсон.

Одинсон не успел задуматься, а был ли у него на самом деле выбор? Наверное, он так до конца и не определился с вопросами, которые так мучали его мятежную душу.

— Долгие зимние ночи, — жарко шептал Одинсон, он был уже на пределе, ещё немного. — Нам же как-то надо скоротать это время.

Локи не ответил, Одинсон сжал его плоть с такой силой, словно хотел изуродовать, последний раз скользнул по всей длине, и колдун с рычанием негодования кончил, чувствуя, как охотник догнал его, окропил семенем спину. Они перепачкали постельное бельё и одеяло, правда до всего этого соседям дела не было.

«Безумие, — заключил Тор, пытаясь отдышаться, и сделал для себя уточнение: — Сладкое безумие».

Колдун тоже, казалось, приходил в себя, он молчал, но из настойчивых объятий не рвался. Тор дышал ему в затылок и думал, что ни одна женщина ещё не залезала ему в душу, как этот молодой колдун. И хотя назвать их утреннюю возню соитием было нельзя, всё же удовольствие они получили. Тору хотелось верить, что Локи хоть на миг забыл обо всём плохом, что происходило в его жизни в прошлом, но его молчание отчего-то беспокоило.

— Эй? — шепнул Одинсон. — Ты в порядке?

— Не знаю, — был честный ответ и тихий смешок. — Я давно не был с кем-то настоящим, только с твоим двойником.

— Я же лучше? — нагло поинтересовался Тор, чувствуя шрамы под пальцами. И странным образом его это воодушевляло. Словно шрамы являлись печатями принадлежности.

— Ты горячий, но не надо было. Могут быть последствия, Тор, у всего, — вдруг серьёзно ответил Локи и чуть повернулся, чтобы увидеть глаза охотника.

Одинсон уставился на ореол шрамов вокруг рта и, не задумываясь слишком долго, поцеловал Локи в губы. Тот ответил, смакуя поцелуй, завозился, поворачиваясь, и уже через пару мгновений они оказались лицом к лицу.

— И какие же последствия могут быть у всего этого? — лениво спросил Тор, прерывая сладкий поцелуй, заглядывая в зелёные глаза и удивляясь, какой глубины были эти невероятные омуты, что и его манили стать утопленником.

Лафейсон лежал на боку рядом с ним, и казалось, что так они проводили каждое утро уже долгие годы, а вся его прошлая жизнь — просто дурной сон.

— Что, если я не отпущу тебя никогда? — Локи помрачнел.

Тор криво ухмыльнулся.

— Что, если я не захочу уйти? Этого ты не ожидал, правда?

Локи осторожно улыбнулся и накрыл ладонью щёку, поросшую щетиной. Ему с трудом верилось в слова охотника, но он согласен был проверить, насколько хватит терпения у соседа.

— Я захочу большего, — честно признался колдун.

— Я тоже, — Одинсон тяжело сглотнул. — Ты пролез мне в голову, Локи, отравил и подчинил, я тоже хочу влезть в тебя, очень глубоко.

Локи улыбался, жмурился, словно наевшийся сметаны кот. Он понимал эти слова буквально и был совсем не против предоставить охотнику возможность исполнить свою угрозу. Хотя от остроты не смог удержаться:

— Я думал, ты женщин предпочитаешь? — криво усмехнулся Локи.

— Ты меня испортил.

— О, ты заставишь меня ответить за это, — игриво подмигнул Лафейсон, пытаясь скрыть смущение, зачем-то заправил чёрную прядь за ухо и отвёл взгляд.

— Я говорю серьёзно, — Одинсон сглотнул. — Слышишь меня? Это не шутка. Вчера…

— Вчера, — Локи резко посмотрел на охотника, — мы были пьяны.