Проклятый изумруд

Три его небольших поезда были в движении -- сновали туда и сюда по подвалу. Переводились стрелки, подавались команды, проводились всевозможные маневры. Сигнальщики выходили из своих будок и махали флажками. Вагоны-платформы останавливались в определенных местах и наполнялись зерном, чтобы немного дальше освободиться от него. Почтовые мешки грузились в почтовые вагоны. Раздавались звонки, опускались шлагбаумы, потом, после прохождения поезда, поднимались.

Вагоны прицеплялись и отцеплялись. Движение было очень интенсивным.

-- Ту-ту-у! ---сказал Роджер Чефуик.

Невысокого роста, худощавый, он сидел на высоком стуле за пультом управления, и его многоопытные руки летали над батареей реостатов и переключателей. Вокруг, на уровне пояса, простиралась огромная деревянная платформа, занимавшая почти весь подвал, -- с игрушечными домиками, игрушечными деревьями, игрушечными горами, мостами и тоннелями.

-- Ту-ту-у! -- сказал Роджер Чефуик.

-- Роджер! -- позвала его жена.

Чефуик повернулся и увидел остановившуюся на лестнице Мод. Заботливая, хозяйственная, энергичная, с мягким характером, Мод была для него идеальной спутницей жизни, и он понимал, как ему повезло с ней.

-- Да, дорогая?

-- К телефону, Роджер.

-- О, господи! -- Чефуик вздохнул. -- Скажи, сейчас подойду.

Он опустил рычаг главного контроля и поднялся наверх. Кухня -крошечная, белая, теплая -- пахла шоколадным кремом. Мо стояла у раковины и мыла посуду.

-- Ммм, аромат!.. -- восхищенно простонал Чефуик.

-- Скоро остынет.

-- У меня просто слюнки текут, -- добавил он, чтобы доставить ей удовольствие, и прошел в гостиную, где находился телефон.

-- Алло?- Донесся грубый голос:

-- Чефуик?

-- Он самый.

-- Это Келп. Не забыл меня?

-- Келп? -- Имя было смутно знакомо, но он никак не мог вспомнить. -Простите...

-- В булочной, -- сказал голос.

Теперь Чефуик вспомнил. Ну, конечно, ограбление булочной.

-- Келп! -- воскликнул он в восторге от непогрешимости своей памяти. -- Рад тебя слышать! Как поживаешь?

-- О, помаленьку. Я хотел...

-- Очень, очень рад тебя слышать. Сколько мы не виделись?

-- Два года. Я хотел...

-- Да-а, время летит, -- сказал Чефуик.

-- Что говорить. Я хотел...

-- А я не забыл тебя. Просто думал о другом.

-- Это ничего. Я хотел...

--Но я же не даю тебе и слова сказать. Извини. Слушаю внимательно.

Молчание.

-- Алло? -- позвал Чефуик.

-- Да, --ответил Келп.

-- Ты здесь? Ты, кажется, что-то хотел? -- напомнил Чефуик. Ему показалось, что Келп вздохнул, прежде чем ответить. -- Да, я хотел кое-что... Я хотел узнать, свободен ли ты.

-- Секундочку, прошу тебя.

Чефуик положил трубку на стол, встал, подошел к кухне и спросил у жены:

-- Дорогая, как у нас сейчас с финансами?

Мод с задумчивым видом вытерла руки о передник, потом ответила:

-- По-моему, у нас осталась около семи тысяч на текущем счету.

-- И ничего в загашнике?

-- Нет. Я взяла последние три тысячи в конце апреля.

-- Спасибо, -- сказал Чефуик.

Он вернулся в гостиную, сел на диван и взял трубку.

-- Алло?

-- Да, -- устало ответил Келп.

-- Меня это очень интересует.

-- Отлично, -- ответит Келп очень усталым голосом. -

-- Встретимся сегодня вечером в десять часов в "Баре-и-Гриле" на Амстердам-авеню.

-- Хорошо, -- согласился Чефуик. --До скорого.

Он повесил трубку, встал и вернулся на кухню.

-- Я ненадолго выйду сегодня вечером.

-- Надеюсь, ты не задержишься допоздна?

-- Сегодня нет, вряд ли. Мы' престо поболтаем, -- Чефуик широко улыбнулся. -- Ну, крем готов?

Мод ответила ему улыбкой.

-- Мне кажется, теперь можно попробовать, -- сказала она.

-- Это ваша квартира? -- поинтересовалась девушка.

-- Гм... да, -- с улыбкой ответил Алан Гринвуд, закрывая дверь и пряча ключ в карман. -- Чувствуйте себя как дома.

Девушка остановилась посредине комнаты и медленно, восхищенно осмотрелась.

-- А ваше холостяцкое гнездышко содержится в исключительном порядке.

-- Делаю, что могу, -- поскромничал Гринвуд, направляясь к бару.

-- Но я чувствую, как не хватает здесь женской руки.

-- Это совсем незаметно. Совсем нет.

Гринвуд включил электрокамин.

-- Что будете пить? -- спросил он.

-- О! --произнесла она, слегка поведя плечами и немного жеманясь.

-- Что-нибудь полегче. Гринвуд открыл небольшой бар в книжном шкафу и приготовил "Роб Рой", достаточно сладкий, чтобы сгладить убийственную крепость виски.

Когда он повернулся, девушка любовалась картиной, висевшей в простенке между окнами, завешенными бархатными портьерами.

-- Как интересно! -- воскликнула она.

-- "Изнасилование сабинянок", -- объяснил Гринвуд. -- Конечно, в символическом изображении. Ваш бокал.

-- О, спасибо.

Он поднял свой бокал -- вода и капелька виски, торжественно произнес:

-- За вас...-- и практически без всякой паузы добавил: -- Миранда.

Миранда улыбнулась и опустила голову, смущенная и довольная.

-- За нас, -- прошептала она.

Гринвуд улыбнулся.

-- За нас.

Они выпили.

-- Идите сюда, садитесь, -- предложил он, увлекая ее к дивану, покрытому белой бараньей шкурой.

-- О, это настоящая баранья шкура?

-- Гораздо теплее, чем кожа, -- мягко произнес он и, взяв девушку за руку, заставил ее сесть.