Проклятый род (СИ)

— Да. И это не простой оберег — это отметка на целую жизнь! Помнишь, Светлана как-то повязала Владе чёрную нитку? Ведунья имеет право выбрать себе ученицу — любую из племени. Никто не может противиться порядку уклада — таков закон! Он запрещает развязывать или перерезать нить ребёнка.

— Анюта перегрызла зубами чёрный оберег от ведуньи, — вспомнил Олег. — Как Старшая завязала дочери нить белого цвета — это знак будущего охотника племени…

— А ведь Олеся была выбрана вестой и Рита тоже носила оберег красного цвета! — напомнил скиталец. — Но их судьбу разрушил предатель отец. Теперь дочерей заставят искупить чужой грех, заставят сражаться когда они подрастут, примут в стаю, где от их доброты ничего не останется. Разве это всё справедливо?

Повисло молчание. Перед тем, как начать вспоминать о своих сожалениях, старик всегда немного молчал.

— Почему ты всё ещё любишь Волчицу, Олег? Прошло двадцать Зим, ты видел Навьи порядки, неужели в тебе ничего не изменилось от этого? Они — звери.

— Это не так…

— Так, Олежка, так. Пока молодняку не заточат зубы, они очень похожи на человека — обычные дети, хоть и дерзкие, словно волчата. Но что твориться после обряда взросления? Волчата хотят впустить в себя Зверя. Дух к ним не приходит, а они все равно дерутся до крови, даже весты порой сцепляются за какое-нибудь барахло — так положено, так живёт Навий род, так они испытывают силу друг друга. Знаешь, от слова «род» меня уже начинает тошнить! Этим у них объясняется всё — любая жестокость, любые преступления, за которые в старые времена сажали за решётку, подальше от нормальных людей.

— Они изменились: мы смогли научить их быть добрее и сдержаннее. Они уже не тёмное племя, которое привязывало девушек на морозе, — не согласился Олег, но на это скиталец только горестно возразил.

— Изменились? Они стали понятнее говорить, задумываться о поступках и оценивать мир с другой стороны, но не больше. Все мои труды оказались напрасны. Даже детей я не могу оградить от повального варварства! Когда вся эта ересь про «Волчий дух» вскрылась — я только смеялся. Страшно стало потом, когда стало понятно, что эти маньяки готовы поверить в безумие! Они и верят! Откуда вообще взяли этих Волков?! Навь опасна для всех, кто им попадётся. Не дай бог хорошим людям встретиться на пути с кем-нибудь из подземников.

— Это не так…

— Так! Они воруют девушек, Олег, тащат их в своё логово и насильно заставляют жить в своих семьях! Сколько раз мы останавливали эту мерзость? Вспомни несчастных, кто забрёл в Навий лес. Не удивительно, что после насилия чернушки сходят с ума и пытаются напасть на мучителей.

— Если род слаб, если не хватает людей и племя оказалось на краю выживания…

— Олег! Раньше ты бы мне никогда так не ответил! Что с тобой происходит? Ты прожил с Анютой уже двадцать Зим, сам стал отцом и не можешь понять, что хорошо, а что плохо?! Твои дети сейчас мечутся где-то в лесах, ищут новое логово, опираясь на видения травяного наркотика и гадания рун — вот до чего мы опустились! Я помню те времена, когда мир был другим и не поверю никаким оправданиям. Навь — это не люди!

— Внутри них есть любовь, отец. Я понял это, когда встретил Анюту. Нежность, честность и благородство. Нави нужны такие как мы, чтобы провести к настоящему свету. Я не верю, что мои дети не способны понять доброту. Ты называешь Владу с Серко зверьми в человечьем обличии? Но ведь их учили не только охотиться в стае. Сколько мы времени провели, стараясь передать свои знания о прошлом мире?

— Влада так ничего и не поняла, — отмахнулся старик. — Твой сын открыт доброте, он тянется к ней с раннего детства, но его воспитали охотником. Если вдруг для Серко представится шанс вернуться к людям, то он просто погибнет или натворит страшных дел.

— Это не так…

— Ты трижды сказал: «Это не так», но от этого легче не стало! — разозлился скиталец. — Вначале ты считал, что в твоей любви к подземнице нету зла; сейчас говоришь, что Анюта не такая злая, как остальные; а что будет завтра? Она голыми руками разорвала человека! Её даже племя боится, а ты всё ещё веришь в любовь? Вероятно, когда твоя благоверная начнёт душить меня заживо, только скажешь: «Ну, она могла быть немножечко злее»? Анюта соблазнила тебя, наплодила потомства и спрятала под землёй, словно трофей от охоты — в этом вся суть дикого племени. Ты просто чернушка, которая сама лезет в нору…

— Я вижу в её глазах настоящее, она любит всем сердцем. Ей тяжело, часто больно, но ради меня она изменяется. Между нами уже не только любовь, но и дети. Если Серко с Владой вдруг не вернутся, то мы оба погибнем, ведь нам больше незачем жить. Единственное, что нас различает — Анюта боится, что Серко с Владой повстречаются в пути с новым миром, а я надеюсь на это. Они должны увидеть что-то другое, чтобы Навь получила шанс на спасение.

Михаил сокрушенно вздохнул и поднял на своего неисправимого сына глаза. Скиталец наконец собрался с духом сказать самое главное, что созревало в его мыслях уже не один год.