Проклятый род (СИ)

— С тобой никогда б не дошли! Ты в грехах погряз, вот Бог и не дал добраться!

Отгоняя прочь от себя обвинения Веры, Михаил тряхнул головой. Он схватил сестру за руку и насильно втолкнул её вместе с Егоркой во тьму ближайшей комнаты.

— Когда Яну найдём и в новом Тепле обоснуемся, можешь снова поклоны бить и молиться, но в дороге я над тобой главный! Слёзы свои придержи, молчи и слушайся; не дыши, слова сказать не смей без моего дозволения! — Вера смотрела на брата испуганными глазами. Рот девушки судорожно приоткрылся, чтобы опять закричать, но парень грубо зажал его грязной ладонью. — Не зови охотника, даже не смей! Я — единственный ваш защитник! Вы моя семья, со мной никто не погибнет. Огражу вас от проклятого двоедушца и если он сюда явится, тотчас пожалеет!

Вера испуганно округлила глаза и Михаил разжал хватку. Тронув светлые волосы, он попытался успокоить перепуганного насмерть Егорку, но мальчик смотрел куда-то за спину брата. В той же комнате, где они прятались, лежало бездыханное тело. Растерзанный человек бесформенной грудой застыл среди объедков и мусора. Окоченевшие пальцы покойника стиснули покрытый запёкшейся кровью клинок. Нож не помог человеку, так и остался бесполезным грузом в обглоданной медведем руке.

— Вот по кому вопленица из Звонкого Бора слёзы лила. Далеко его Зверь протащил по берлоге, — потянулся к ножу Михаил. С трудом отцепив чужую ладонь от рукояти, он примерился к весу оружия и сердце застучало быстрее. — Убийство грех великий, но нет такого греха, который нельзя замолить…

Вера в страхе смотрела на брата и не узнавала его. Ради неё он собирался убить человека. Михаил решил пожертвовать всеми истинами, чтобы защитить их семью…

Серко не поддался. Как бы Волк не скрёб по душе, что бы не обещал за своё освобождение, охотник не слушал. Тихо, словно бестелесная тень, Навий сын ступал по бетонным коридорам убежища. Впереди раздались голоса и возбужденные крики. Слова тысячи раз отразились в гудящей пустоте переходов и стали совсем не понятны. Серко сморщился от разочарования: надо же было так глупо вести себя в логове зверя! Но уже в следующе мгновение, душа охотника замерла. Обычно понимающая и тихая Вера теперь о чём-то яростно спорила с братом, а тот грубо ей отвечал. Добра от такого крика ждать точно не стоило. Захотелось скорее настигнуть сбежавших людей и поставить на место зарвавшегося наглеца, как всегда поступали в стаях подземных охотников с молодняком.

Выдохнув, Серко напомнил себе, что он не только Навь, но и человек, который хочет попытаться пройти новой дорогой — тем самым путём, о котором никто ему не рассказывал, кроме Веры. Она была не такой как все остальные, таких девушек Серко ещё не встречал. Среди Навьих женщин почиталась только грубая сила, да удаль. Вот и скалился он перед вестами, говорил о жестоких победах, о богатой добыче и вещах отнятых у людей. Лишь тогда во взгляде Волчиц разгорался огонь, а объятья становились теснее. Но что было правдой из его обещаний? Весты никогда не охотились, не слышали крики ограбленных, не видели, как угасает жизнь в застывших глазах…

Внезапно голоса смолкли и Серко насторожился. Он мог с лёгкостью отличить одну тишину от другой и сейчас рядом с ним была именно та тишина, которая предупреждала об укрывшейся жертве. Дух беспокойно заворочался где-то под рёбрами, посоветовал охотнику быть осторожнее и вновь потребовал крови — так человек станет сильнее, разгадает противника в темноте и добудет победу. Но Серко унял в себе злобу, решив понадеяться только на человеческую часть души. Разочарованный Зверь оставил его, предоставив разбираться во всём самому.

Свернув за поворот затхлого перехода, Серко вошёл в разрушенный жилой блок. Зрение без Волка ухудшилось, но он ещё мог разглядеть на стенах следы от выстрелов и глубокие борозды медвежьих когтей. Ногам было сложно ступать по завалам из мусора и старых объедков. Приготовив к стрельбе карабин, Серко осторожно выбирал место для каждого шага. Он чувствовал, что хозяйка берлоги уже не спит и прислушивается к шорохам незваных гостей. Нужно было как можно быстрее отыскать крестианцев, чтобы сбежать из сырой темноты.

Вдруг из комнаты по соседству раздался жалостный всхлип. Серко сразу узнал детский голос Егорки. Мальчик был сильно напуган, хотя ещё даже не успел встретиться с лесным чудовищем. Зубы Нави сжались от ненависти к Михаилу. Он уверенно зашагал прямо к порогу подозрительной комнаты и лишь в последний момент успел почувствовать нападение.