Проктология счастья

Остается разобраться со временем — ведь когда была создана Вселенная, а когда в ней появился человек... Одновременно! То время, о котором говорится сейчас, в контексте человеческого пространства — продукт исключительно нашего сознания, в пространствах большей мерности его попросту нет.

Все, что было когда-то, все, что происходит сейчас, и все, что будет, — существует одновременно, взаимообусловлено и равнозначимо. Закон Цельности и Единства.

«Желание Бога есть абсолютная исполненность. Желать и выполнять для Него есть деяние одновременное» (Гермес Трисмегист).

То есть пресловутый акт творения — это не просто воплощение Божественного Замысла, это еще и реализация договоренности Человека с Богом. И человек, его сознание — инструмент этой реализации. Он смело берет чистый изобильный и безмерно разнообразный потенциал Бога и отважно лепит из него... маленький и убогий мирок своего повседневного существования.

А что ему остается делать? Если, вочеловечившись, он теряет изначальное божественное сознание, заменяя его жалким подобием — сознанием ментальным. Из него все и лепит. Помните: «Я его слепила из того, что было, а потом что было, то и полюбила»? В самую точку. А мы затем обижаемся на несправедливость богов, вселенной...

«Мир как он есть — не божественное творение, которое было предназначено, но мрачное и извращенное выражение его. Он не является выражением божественного сознания, он всего лишь должен таким стать» (Шри Ауробиндо).

Человек сам навязал природе ее законы. Мгновенно попав от них в зависимость.

Все наши незыблемости и абсолютизмы: земля твердая, вода жидкая, огонь горячий, яблоко падает вниз — всего лишь реализация человеческих привычек и не более. На самом деле это мы определяем мир, а не он нас — привыкайте теперь к этому.

— Пока не перекрестишься, — с готовностью подтверждает Дурак, — гром не грянет.

— Куда дым, — смеется он, — туда и ветер.

Мир, которым мы себя окружили, — продукт исключительно умозаключений человека. Причем в самом буквальном смысле. Человеческий ум совершенно бесчеловечным образом обошелся с силами, его создавшими, заключив их в убогие рамки своих понятий, представлений и страхов.

Я насмерть поражен своим сознаньем,

Я ранен в сердце разумом моим,

Я неразрывен с этим мирозданьем,

Я создал мир со всем его страданьем,

Струя огонь, я гибну сам, как дым...

...И, весь дрожа от нестерпимой боли,

Живя у самого себя в неволе,

Я ранен насмерть разумом моим.

Константин Бальмонт

Да, наш ментал имеет такую возможность, гордитесь этим! Стыдитесь этого... А еще лучше — делайте с этим что-нибудь.

Время — практически божественная категория и величина — оказалось пленником человеческого ментала, заложником его испуганного сознания, а еще точнее — слепком его ущербного мировоззрения.

Мы просто глина под рукой Творца.

Не знаем мы, чего от нас он ждет.

Он глину лепит без конца,

Но никогда ее не обожжет.

Герман Гессе

Человек оказался более жесток, он именно что обжигает свои творения, напрочь лишая их всякой пластичности, а значит — надежды на освобождение. Почему? Потому что точно так же он относится к себе. Согласитесь — ни с чем человек не расстается с таким трудом, как с необходимостью расстаться со своими представлениями.

Мы боимся изменений, мы боимся потерять себя, мы боимся умереть в себе и только поэтому умираем — все в том же страхе. Только никакого права на это у нас нет! Наша смерть — это предательство, это неуважение к тем силам, что нас создали и взрастили, но которым мы отплатили черной неблагодарностью. Поимеем же совесть наконец (не все же ей над нами измываться) — станем бессмертными! Оживим себя и этим — мир вокруг.

Кто не согласится — пусть не обижается, когда мир начнет оживлять его. Как? Болью, проблемами, страданием. В этом нет жестокости, мести или мистического воздаяния, в этом всего лишь отчаянная попытка мира освободиться, оживить свою энергию и вернуть себе пластичность. Делая это через человека. Ибо все, абсолютно все в мире происходит через человека, из-за человека и для человека.

Итак, к чему мы пришли? Или точнее — подо­шли? Или — еще точнее — мимо чего проходим?