Проктология счастья

Такое дерево теперь и в оранжерею поместить — себя не обидишь, и соседу показать не стыдно, да и диссертацию на нем защитить не одну можно. А уж о том, сколько денег приносит передача опыта такой культивации счастья! — я просто скромно помалкиваю...

Каждому из нас делают прививку правильности в самом раннем детстве, более того — такие прививки нам делали и делают неоднократно, по любому поводу и при каждом удобном случае. Называя это гордо — воспитанием и обучением. И мы себя потом столь же гордо называем обученно-образованными и окультуренно-воспитанными, даже не задумываясь о сути того, чем гордимся.

— Воспитание, — смеется Дурак, — это то, что заставляет человека потерять себя и подсовывает ему другого.

— Это чужой бред, — хохочет он, — в который ты превращаешь свою жизнь.

А образование, добавим мы, — это то, что подселяет в нас умные мысли других, причем делает это столь качественно, что мысли эти постепенно становятся нашими. Именно из них мы затем создаем в своей жизни чужие проблемы (присваивая их себе), пытаемся жить не своими желаниями (честно исходя собственной слюной), влюбляемся в навязанных нам наших избранниц и, в конечном счете, умираем не своей смертью.

— Просто кошмар какой-то! — с ужасом в голосе смеется Дурак. — Прямо волосы в жилах стынут!

Каждое введенное в нас понятие — это своего рода точка опоры, опираясь на которую, нам предлагается существовать. Понятия эти чужие, рожденные вне нас, по сути — внешние, а значит, и точки опоры, которые нам предлагают, находятся вне нас, это всегда внешние точки опоры.

Внешние точки опоры — это система чужих взглядов, мнений, рекомендаций, это вся совокупность социумного обучения, в соответствии с которой нам предлагается жить и на которую нас вынуждают опереться.

И на первый взгляд плохого в этом нет ничего. Действительно, каждая внешняя точка опоры — это ориентир, помогающий существовать в мире человека, в пространстве его понятий. Как без них стать полноценной социумной единицей подрастающему ребенку? Для того чтобы он не остался беспомощным «маугли», такие ориентиры ему просто необходимы.

Действительно... Если бы не одно «но» — у человека неизбежно возникает мощная зависимость от таких точек, а по сути — от всего внешнего. Он постепенно, но неуклонно становится внешнезависимым, теряя себя и забывая о своей глубинной природе, о тех поистине фантастических возможностях, с которыми приходит в этот мир изначально.

Теперь любая попытка отойти от внешних точек, то есть сделать что-то вопреки понятиям, из которых они состоят, вызывает страх и чувство беспомощности. В сознании человека формируется некая «понятийная зона», за пределы которой он не может позволить себе выйти. То есть — выйти он может! Но позволить себе это — нет.

— Конечно, — смеется Дурак, — жить в пустыне можно только возле источника. Но жить можно не только в пустыне возле источника!

Человека, пришедшего в мир, можно уподобить пирамиде — образованию предельно устойчивому и не нуждающемуся во внешних подпорках. Но что делает с этой пирамидой мир ментала, пространство смысла? Человека словно опрокидывают вверх ногами, извращая его божественную природу, лишая мощного природного основания, уверяя его в собственной ничтожности и уязвимости.

Опрокинутая пирамида — что может быть более неустойчивого и нуждающегося во внешней помощи, в дополнительных подпорках, дабы ей не упасть и не превратиться в простую глыбу? И что может быть более коварного, лживого и настолько извращающего природу человека...

Проявляясь в мире, человек сохраняет с ним полную и неразрывную связь через канал ощущений — это и есть то основание пирамиды, которое должно придать ему предельную устойчивость, надежность и уверенность. Человек приходит в мир как его хозяин — попробуй-ка его сейчас опрокинуть!

Но ментал даже не пытается это делать, ему нет нужды надрываться и переворачивать пирамиду — он просто формирует ее опрокинутой изначально. Он всего лишь подменяет канал ощущений — то, что составляет основание пирамиды, — и подменяет его собой.

Умение ощущать Мир, воспринимать Бога, принимать Знание этого мира подменяется необходимостью «думанья» об этом всем, придумывания этого всего, веры во все это. Ментал, используя социум и его обучение, уверяет человека, что все, с чем тот пришел в мир, — это сам факт его прихода, это всего лишь его рождение, это предельно хрупкая и крайне ненадежная штука под названием жизнь.