Промельк Беллы

Он позвонил Гии Бадридзе, нашему общему другу, известному киноактеру. А затем Гии Данелия, знаменитому кинорежиссеру и тоже архитектору, который учился на курс старше нас. Через сорок минут они уже сидели за столом. Подошли еще какие-то люди, и все с неправдоподобной страстью стали обсуждать возможность покупки шарманки “для Бори”.

Наконец один из вновь прибывших произнес:

– Я знаю где! У Аркадия Ревазова. Он живет на Сабадурской улице, дом три.

Мы закончили наше застолье, а затем, поймав две машины, поехали к Ревазову.

Здесь нас ожидало весьма впечатляющее зрелище: во дворе дома в клетке из толстых железных прутьев сидели два огромных бурых медведя и рычали. У входа в дом на специальной жердочке примостился сокол.

Хозяин вежливо пригласил нас в дом. Огромную комнату заполняли шарманки (я насчитал 22 штуки), по углам стояли музыкальные шкафы-оркестрионы с витражными створками, оловянной пайкой по краям и большими вращающимися валами с наколотыми металлическими иголками, которые при движении задевали клавиши и воспроизводили мелодию.

Стены были от пола до потолка заклеены вырезками из журналов с фотографиями известных цирковых артистов: Олега Попова, Игоря Филатова, Степана Исаакяна, Ирины Бугримовой, Терезы Дуровой и других – с дарственными надписями хозяину. Фотографий было так много, что они заменяли обои. А поверх фотографий висели картины, дивные грузинские примитивы, изображающие сцены охоты или гулянье с медведями. Сам Аркадий Ревазов был снят на коне, на плече у него восседал сокол, тот самый, что встретил нас у входа. Стало ясно: хозяин занимается соколиной охотой. За столом в центре комнаты сидели гости, вместе с нами образовалось большое застолье; почти все присутствующие знали друг друга. Аркадий Ревазов исколесил всю Грузию в поисках медвежат. Он отлавливал их и продавал знаменитым дрессировщикам или в зоопарки страны. Еще он увлекался коллекционированием музыкальных инструментов, в том числе шарманок и оркестрионов. Эти предметы обладали именно той красотой, которую я любил больше всего, – наивной базарной красотой китча.

Все шарманки из коллекции Ревазова были облачены в нарядные попоны – чехлы, сшитые по форме шарманки. Чехол защищал инструмент бродячего шарманщика от дождя и снега. Шили их из солдатского сукна со вставками из разноцветных кусочков других тканей – наподобие лоскутного одеяла. Одна попона была сделана из государственного флага СССР с гербом, надписью: “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!” и с длинными, как на парадных знаменах, бахромой и кистями.

Всё вместе создавало невероятной силы праздник цвета. Гости, сидевшие вокруг пиршественного стола с поднятыми бокалами, добавляли художественный эффект в стиле картины Нико Пиросманишвили “Кутеж князей в виноградной беседке”. Кстати, двое из присутствующих пили из рогов.

После нескольких больших бокалов вина Данелия обратился к Ревазову с просьбой продать мне одну из шарманок, поясняя свою дерзкую просьбу тем, что шарманка – моя давняя мечта, и добавляя, что вчера состоялась премьера балета “Золушка”, который я оформлял в творческом сотрудничестве с национальным героем Грузии Вахтангом Чабукиани.

Ревазов отнекивался, объясняя, что ему дорога каждая шарманка. Тут уж все стали его упрашивать и уговаривать, и Ревазов наконец сдался. Он спросил:

– Сколько у тебя денег?

Я ответил, что у меня есть 600 рублей – последняя четверть гонорара за спектакль, полученного накануне.

– Давай сюда свои деньги, я дарю тебе эту шарманку! – выдохнул Ревазов.

А я и правда был счастлив, как если б получил подарок! И выбрал шарманку за красоту, а не за звук, который так ценил Ревазов. Он сопроводил “подарок” автографом на клочке бумаги в клеточку с перечнем грузинских песен, которым была “обучена” шарманка:

1. Слепой Вано

2. Любимая мать

3. Телави

4. Дариал

5. Мой сладкий друк

6. Самтредиа

7. Лезгинка

8. Футбольный марш

На моей шарманке поверх свистулек (органных трубочек) была прибита металлическая сеточка с нарисованной по ней маслом миниатюрой, изображавшей двух грузин: один играет на шарманке, другой танцует лезгинку с бутылкой водки на голове. По бокам в полукруглых тимпанах красовались две упитанные балерины в жеманных позах, а внизу – целующиеся голуби. На укрепленной поверх сеточки дощечке было написано по-грузински: “Аркадий Ревазов”, а в нижней части шарманки поперек ее корпуса шла инкрустированная надпись с фамилией чеха, который занимался производством шарманок в Одессе: “НЕЧАДА БАЛКОВСКАЯ 191 ОДЕССА”.

Я с предыдущего вечера не переодевался и в своем черном костюме, белой рубашке и галстуке резко выделялся среди сотоварищей, одетых с богемной небрежностью. Когда же я набросил на шею ремень шарманки и начал крутить ручку, то зрелище наверняка стало еще выразительнее. Моя шарманка исполнила последовательно семь грузинских народных песен и футбольный марш Матвея Блантера.