Промельк Беллы

Мы с Беллой прожили пять дней в раю, созданном Васей и разрушенном горем. Как могли, помогали Алене, Майе и Васе, отвлекали их. Они живо откликались на наше присутствие, обсуждали московскую жизнь, но в их душах все было мертво.

Васино мужество было удивительным, он героически боролся за жизнь своих близких, продолжая преподавать и не оставляя писательства.

Вася строжайше придерживался рабочего распорядка, его самодисциплина являла собой истинный феномен. В личное расписание входило и время, отведенное спорту. Каждое утро Василий надевал кроссовки и тренировочный костюм и в любую погоду делал пробежку по окрестностям, это был раз и навсегда установленный порядок. После поездки в университет, где он читал лекции и проводил семинары, Василий садился за рабочий стол и писал строго определенное им самим количество страниц. И это расписание ничто не могло нарушить. Вася выполнял его неукоснительно.

Должен сказать, что я с интересом присматривался к его рабочему процессу, и порой у меня возникало внутреннее чувство протеста против такого педантичного способа жить и работать. Мне хотелось увидеть какой-нибудь эмоциональный взрыв или поступок, который нарушил бы эту неукоснительную заданность. Временами мне начинало казаться, что подобный режим вредит художественности того, что пишет Василий.

Закрадывалась мысль: вот если бы он сорвался и пару дней провел как-нибудь иначе, предположим, расслабился бы с друзьями в ирландском пабе или поехал бы на пару дней на море, его работа пошла бы легче и свободнее.

В своих рассуждениях я, быть может, был близок к истине, и мое прозрение совпадало с мыслями самого Василия, но он уже не мог вырваться из созданного им мира.

Я замечал, что Вася испытывал трудности с выбором сюжетов и ощущал недостаток сведений о нашей российской жизни. Он жадно вслушивался в наполненные московскими реалиями истории, которые я постоянно рассказывал. Василий даже мог прикрикнуть на окружающих, если они мешали ему слушать.

“Сен-Санс”

Однажды я поведал Василию историю моих ночных шатаний по Москве с Бабеком.

Бабек был сыном какого-то иранского коммунистического лидера, томившегося в буржуазной тюрьме. Как и все дети иностранных коммунистов, арестованных за свою деятельность в разных странах, Бабек воспитывался в Интердоме – специальном интернате, находящемся в городе Иванове. В то время я не раз встречал в Москве молодых людей, вышедших оттуда. Они имели одно важное преимущество перед своими московскими ровесниками: у них было два гражданства – советское и той страны, откуда родом были их родители. Кроме того, они знали родной язык своей страны, русский и, как правило, один иностранный. Все это подталкивало их в начале самостоятельной жизни к занятию бизнесом. Таков был путь Бабека. Он быстро разбогател, быть может, благодаря своему таланту в деловой сфере. Крошечного роста, невероятно живой, общительный человек с неукротимым нравом и бешеной энергией. Он разъезжал по Москве в роскошном “кадиллаке” и имел прекрасный загородный дом в Опалихе. Через каждые три-четыре дня он уезжал в какую-нибудь диковинную страну, предварительно выбирая из десятка заграничных паспортов наиболее удобный для выезда.

Временами гостеприимный Бабек приглашал нас на свою дачу, втягивая таким образом в круговорот своей жизни.

Коль скоро Василий рассказал о любви Беллы к собакам, то и я вспомнил подобный случай, который произошел, когда мы были на даче Бабека. На огромном участке стоял огороженный металлической сеткой вольер высотой метра полтора, в нем ярилась, непрерывно лая, чрезвычайно злая южнорусская овчарка. Во время одного из наших застолий на открытой веранде мы услышали душераздирающий крик – кто-то звал на помощь. Кричала женщина, служившая домоправительницей у Бабека. Все гости вскочили и бросились на зов. Нашим глазам открылась поразительная картина: Белла, приставив лестницу к металлической ограде, забралась по ней наверх и, когда мы подбежали, прыгнула в вольер к собаке.

Все беспомощно замерли: никто не смог бы помочь Белле. Она присела на корточки и снизу смотрела на огромную собаку. Собака, в свою очередь, недоуменно взирала на Беллу. Эта немая сцена длилась несколько мгновений. Затем собака смиренно отправилась к своему домику-конуре. Придя в себя, мы стали переправлять через ограду лестницу, чтобы Белла могла перебраться обратно. Но как поведет себя собака?

Рискованная ситуация разрешилась благополучно: Белла поднялась по лестнице и спрыгнула к нам на руки. Собака спокойно сидела в своей будке.