Промельк Беллы

Три дня тебе, красавица моя!
Не оскудел твой благородный холод.
С утра Ольга Ивановна приходит:
– Ты угоришь! Ты выйдешь из ума!
<…>
– Уж чай готов. А это, что свело
тебя с ума, я выкину, однако.
И выгоню Нефедова. – Не надо.
Все – мимолетно. Все пройдет само.

– Тогда вставай. – Встаю. Какая глушь

в уме моем, какая лень и лунность.
Я так, Ольга Ивановна, люблю вас,
что поневоле слог мой неуклюж.

Пьем чай. Ольга Ивановна такой

выискивает позы, чтобы глазом
заботливым в мой поврежденный разум
удобней было заглянуть тайком.

Федору Даниловичу, чьей опекой так дорожила Белла, она посвятила дивное стихотворение “Радость в Тарусе”. В самом облике этого человека, который приютил коня Мальчика, высвечивались лучшие народные черты.

Вот выхожу, на конюшню бегу.
Я ль незнакомец, что болен и мрачен?
Конь, что белеет на белом снегу,
добр и сластена, зовут его: Мальчик.

Мальчик, вот сахар, но как ты любим!

Глаз твой, отверсто-дрожащий и трудный,
я бы могла перепутать с моим,
если б не глаз – знаменитый и чудный.

В конюхах – тот, чьей безмолвной судьбой

держится общий невыцветший гений.
Как я, главенствуя в роли второй,
главных забыла героев трагедий?

То есть я помнила, помня: нас нет,

если истока нам нет и прироста.
Заново знаю: лицо – это свет,
способ души изъявлять благородство.

Семьдесят два ему года. Вестей

добрых он мало услышал на свете.
А поглядит на коня, на детей —
я погляжу, словно кони и дети.

Где мы берем добродетель и стать?

Нам это – не по судьбе, не по чину.
Если не сгинуть совсем, то – устать
все не сберемся, хоть имем причину.

Март между тем припекает мой лоб.

В марте ли лбу предаваться заботе?
“Что же, поедешь со мною, милок?”
Я-то поеду! А вы-то возьмете?

Вот и поехали. Дня и коня,

дня и души белизна и нарядность.
Федор Данилович! Радость моя!
Лишь засмеется: “Ну что, моя радость?”

Найдя пристанище в Доме творчества, Белла начинала бесконечно бродить по паршинской дороге в предощущении момента, когда к ней придут стихи. Белла свято верила, что момент, когда она услышит звук указующий, непременно настанет, и она много раз проходила свой трехкилометровый маршрут от Дома творчества до Паршина и обратно, чтобы войти в нужное состояние.

Стихотворения “Звук указующий” и “Дорога на Паршино, дале – к Тарусе” написаны Беллой в марте 1984-го, в четвертую весну нашего пребывания в Тарусе. Тем не менее они, пожалуй, наиболее точно выражают настроение Беллы в период работы над этим циклом и служат эпиграфом ко всем тарусским стихам.

Звук указующий, десятый день
Я жду тебя на паршинской дороге
И снова жду под полною луной,
Звук указующий, ты где-то здесь.
Пади в отверстой раны плодородье.
Зачем таишься и следишь за мной?

Звук указующий, пусть велика

Моя вина, но велика и мука.
И чей, как мой, тобою слух любим?
Меня прощает полная луна.
Но нет мне указующего звука.
Нет звука мне. Зачем он прежде был?

После того как были написаны первые строки, на Беллу обрушивалась лавина стихов, рождавшихся в результате прогулок по окрестным перелескам, оврагам и отмелям вдоль Оки.