Промельк Беллы

В ночь на тридцатый марта день я шла
в пустых полях при ветреной погоде,
свой дальний звук к себе звала душа,
луну раздобывая в небосводе.
<…>
Пошла назад, в ту сторону, в какой
в кулисах тьмы событье созревало.
Я занавес, повисший над Окой,
в сокрытии луны подозревала.

И маленький меня окликнул звук —

живого неба воля и взаимность.
И прыгнула, как из веков разлук,
луна из туч и на меня воззрилась.

Следующее стихотворение “Зачем он ходит? Я люблю одна…” помечено 1, 2 и 8-м днями апреля.

…

Одною мной растрачена луна.Три дня назад она была большая.

Ее размер не мною был взращен.

Мы свиделись. Она была огромна.
Я неусыпным выпила зрачком
Треть совершенно полного объема.

Я извела луну на пустяки.

Беспечен ум, когда безумны ноги.
Шесть километров вдоль одной строки.
Бег-бред ночной по паршинской дороге…

“Луне от ревнивца” – 20–24 апреля:

Где шла твоя гульба в семнадцати ногах?
Не вздумай отвечать, что в мирозданье где-то.
Я тоже в нем. Но в нем мой драгоценен час:
нет времени вникать в расплывчивость ответа.

Далее стихи, написанные в те же дни: “Пашка” – 23 апреля 1983-го, “Пачёвский мой” – 24–29 апреля, “Мне Звездкин говорил, что он в меня влюблен…” – 28–29 апреля, “Ночь на 30 апреля”…

Стихотворение “Суббота в Тарусе”, которое я цитирую в рассказе о наших тарусских впечатлениях, помечено апрелем 1983-го. Упомянутое мною стихотворение “Друг столб” датировано тем же периодом. “Как много у маленькой музыки этой” – 5–7 мая 1983-го.

Чтоб музыке было являться удобней,
в чужом я себя заточила дому.
Я так одинока средь мирных угодий,
как будто не есмь, а мерещусь уму.

Черемухе быстротекущей внимая,

особенно знаю, как жизнь непрочна.
Но маленькой музыке этого мало:
всех прочь прогнала, а сама не пришла.

И, наконец: “Цветений очередность” – стихотворение, давшее название всему циклу.