Прометей № 4

Поначалу он устроился на работу конторщиком на рыбных промыслах Буннятовых. Живу и служу сейчас в 20 верстах от Астрахани, – сообщал Шаумян в письме Ленину, – здесь в городе сейчас почти ничего нет. Интеллигенция здесь, в том числе и ссыльные, сплошь подленькие. Приличные люди – старик Рамишвили. Рабочие все «правдисты» (большинство бывшие меньшевики). При выборах в Госдуму все уполномоченные и выборщики их от рабочей курии – «правдовцы»[220].

Старику Исидору Рамишвили, о котором упомянуто в письме, было на тот период 54 года. Он был известным грузинским социал-демократом, избирался депутатом Госдумы, тоже был арестован и сослан в Астрахань. Если с Шаумяном у Рамишвили сложились добрые отношения, то с еще одним кавказским социал-демократом, с Джугашвили, он конфликтовал. Поэтому в 20-е годы Рамишвили вновь был сослан в Астрахань, а в 1937 году расстрелян по личному приказу Сталина.

Чуть позже Шаумян смог устроиться на работу в армянской типографии Апресяна что крайне помогло ему в революционной работе[221]. Очень скоро социал-демократическая газета «Луч» стала поступать в Астрахань исключительно через ленинцев, что крайне осложнило меньшевикам возможность ведения агитации[222].

Время от времени Шаумян организовывал небольшие сходки рабочих активистов, обсуждая с ними политику и проведя сборы на выпуск «Правды». Максимум собиралось человек двадцать. 10 июня 1913 года он писал Ленину: «хотя особых успехов в Астрахани пока нет (все чего можно было добиться за зиму, это две резолюции, которые появились в „Правде“), однако рабочие стали приверженцами „Правды“, а в прошлом многие из них были меньшевиками.» [223]

Степан Георгиевич Шаумян

В 1913 году Аршак Левханьянц вернулся в Астрахань, но активного участия в борьбе уже не принимал. Даже после установления Советской власти он остался вдалеке от политики, перейдя на работу в мировой суд.

Прибыл дворянин Шалва Зиновьевич Абдушели (Абдулашвили), которому в 1918 году предстоит возглавить астраханских меньшевиков. В Черном Яру число ссыльных сократилось с трехсот (1908) до шестнадцати, причем отношения между ними были весьма враждебными. Среди них было девять эсеров, шесть социал-демократов разных тенденций и один анархист[224].

Одним из таких ссыльных был член ЦК РСДРП Иосиф Гольденберг, метавшийся между Плехановым и Троцким и ничем не проявивший себя.

В Енотаевск прибыл известный большевик Иван Скворцов-Степанов. Его дни были однако не столь серыми, он здесь женился. Более того, Скворцов-Степанов постарался провести встречу лидеров левой оппозиции, собрав в Астрахани совещание с участием эсеров Нифонта Долгополова, Юрия Лурье (чьим зятем стал Скворцов), эсдеков Постникова и Гольденберга. Совещание не закончилось ничем.

Под особым надзором продолжал оставаться бывший депутат Госдумы от эсеров Евреинов, продолжавший получать из столицы «тенденциозную» литературу и поддерживать контакты с единомышленниками[225].

7 марта 1914 года срок ссылки Шаумяна закончился, и он покинул Астрахань. Еще раньше выехали Нариманов и Скворцов-Степанов. Гейнрих был депортирован в Германию. Из лидеров оставался Трусов, который накануне 1 мая 1914 года успел выпустить и распространить прокламацию, подписанную «Группой форпостинских рабочих». Жандармерия провела аресты, однако найти никого причастных не смогла[226].

Дело о собрании в музее