Прометей № 4

Как можно заметить, трактовка события, потрясшего Россию второй половины XVIII в. И оставившего неизгладимый отпечаток в сознании думающей части общества, то есть тех же дворян-помещиков, в основном, включая, естественно и А.С. Пушкина, можно трактовать в духе и стиле так называемой „истории повседневности“, который у современных историков сводится к череде нелепых случайностей, недоразумений, непонимания действий властей, низами, невежества масс и т. п. и т. д. Но так трактовать историю Крестьянской войны начали еще в конце XIX в. Тот же Дубровин…Покровский и его ученики трактовали „Пугачевщину“, как буржуазную революцию. Были во многом правы если исходить из ленинской трактовки революций в России 1905–1907 и 1917 гг. Действительно, это были буржуазные революции без буржуазии. А кто же занимал место буржуазии, замещал ее в качестве движущей силы? Крестьянство. Об этом, обобщая ленинские мысли и практику большевиков и споря с Троцким, писал Г.Е. Зиновьев. (см. его книгу 1926 года „Ленинизм“). У Сталина, вопреки расхожему никаких теоретических взглядов на крестьянство не было. Были только практически-прагматические суждения и орг выводы из. Теоретически советские историки в крестьянском вопросе опирались напрямую на Маркса и Энгельса. В последние годы трудами Анфимова и Данилова акцент делался на пресловутые наброски письма В. Засулич, которые злодей Плеханов скрыл от партии и Ленин тоже, якобы не поминал всуе. Для нас, однако важнее работа Ф. Энгельса „Крестьянская война в Германии. В ней были сформулированы многие „классические“ постулаты относительно крестьянства и перспектив его борьбы за свои права. Главными из этих постулатов были неспособность к самоорганизации и зависимость от более культурных городских слоев. Крестьянство оказывалось классом, отжившим свой век зависимым от других классов. Даже беглое знакомство с текстом Энгельса (фактология Циммермана, буржуазного немецкого историка), позволяет сделать вывод о том, сколь мало общего у немецких крестьян начала XVI в. и русских крестьян второй половины века XVIII.

Советские историки периода расцвета СССР рьяно ссылались на работу классика. Для молодежи, не жившей в Стране Советов и тем паче не писавших в те поры научных трудов, сообщим, что официально и непреложно методологической основой любой исторической работы, чему бы она, ни была посвящена, объявлялись труды классиков марксизма ленинизма: Маркса, Энгельса, Ленина. Иногда к ним прибавлялся, Сталин… Затем труды современного лидера партии и государства, например, Хрущев или Брежнев, цитаты из решений съездов, пленумов, конференций КПСС. Автор вступительной статьи к сборнику, изданному к 200-летней годовщине Пугачевского восстания Л.В. Черепнин, историк старой школы, подвергавшийся репрессиям по так называемому „Академическому делу“ или делу академика Платонова. Большинство фигурантов этого дела обвинялись не только по уголовным статьям, но методологически в недооценке классовой борьбы в истории, как России, так и всех прочих стран. По этой причине, видимо Черепнин высказывал ряд интересных, не шаблонных суждений. Так, он допускал возможность того, что крестьянское движение под водительством Е.И. Пугачева не было направлено против феодализма и крепостничества в целом или против отдельных феодалов, а за другой вариант феодально-крепостнического строя, например, того, что существовал в Речи Посполитой.

В последующие годы вообще высказывались мысли о том, что объективно „Пугачевщина“ послужила скорее укреплению и ужесточению крепостничества, нежели его расшатыванию и ослабления. Польский вариант реформирования аграрных отношений, взаимодействию помещиков и крестьян, несмотря на подчинение Польши России был выгоднее крестьянам, чем все то, что делалось в коренной России начиная с указа „О вольных хлебопашцах“ и кончая столыпинской реформой. Результатом „Пугачевщины“ могло стать разрушение Российского государства, его распад и захват по частям агрессивными соседями вроде Османской империи и Австрии. Семилетняя война, казалось бы, бессмысленная и не нужная была реакцией на эту угрозу и значит на „Пугачевщину“ тоже… Не зря историки старательно отделяли внешнеполитические события от внутриполитических. А ведь диалектика требует органичной увязки тех и других. Россия, на что обращали внимание многие историки, расширяясь территориально, укреплялась и внутренне.

Никто не посчитал, кого было больше в армии Пугачева русских крестьян, казаков или башкирских воинов, давших в свое время отпор коннице Чингиз хана. Кроме башкир в армии Пугачева воевали и другие народы Поволжья и Урала.