Прометей № 4

«Под понятие „крестьянские войны“ в России обычно подводили три крупных крестьянских движения: 1606–1607 гг. под предводительством И.И. Болотникова, 1667–1671 под предводительством С.Т. Разина, 1773–1775 под предводительством Е.И. Пугачева», – писал Л.В. Черепнин.[261] Черепнин отмечал, что ряд исследователей причислял к крестьянским войнам и движение, возглавлявшееся донским казаком К.А. Булавиным начала XVIII в. Продолжая анализировать историографию крестьянских движений, Черепнин отмечал, что: «Под крестьянскими войнами обычно подразумевают наиболее крупные массовые вооруженные выступления крестьян».[262] Он же перечислил несколько крупнейших выступлений такого рода в ряде европейских стран: Жакерию во Франции, восстание Уота Тайлера в Англии, гуситские войны в Чехии. Ну и конечно, знаменитую тем, что о ней написал один из основоположников марксизма Ф. Энгельс, крестьянская война в Германии.

«Пугачев в заключении в Москве». Гравюра по рисунку де Мальи. Январь 1775 г.

О методологии исследования истории крестьянских войн в СССР и за рубежом мы будем писать и в дальнейшем, касаясь общих и отдельных сторон событий истории и их оценок в историографии «Пугачевщины», как наиболее выдающегося проявления самодеятельности масс народа, далеко не самого развитого в экономическом и культурном отношении региона страны (Поволжье, Урал и часть Западной Сибири). Пока же отметим, что Л.В. Черепнин, бесспорный лидер в изучении истории России периода феодализма, не был специалистом в истории крестьянства и крестьянских восстаний и писал вступительную статью к упомянутому сборнику, так сказать, по должности, а не в соответствии со своей научной специализацией. К тому же, нельзя не отметить того факта, что он принадлежал к той плеяде ученых так называемой «старой», дореволюционной школы, которых, если можно так выразиться, насильственно «обратили» в марксизм в ходе репрессий и гонений не только со стороны государства, но и ученых-историков, так называемой школы Покровского…

По этой причине статья Черепнина изобилует упоминаниями о классовой борьбе крестьян против крепостничества и прочего феодально-помещичьего гнета. Как мы писали в одной из статей: «В большинстве случаев использование „марксистской методологии“ с 50-х годов советскими историками представляло собой механический подбор соответствующих цитат классиков и простейших логических схем, упоминании о классовой борьбе и прочие формальные вещи»[263]. В скором времени легально и полулегально стало возможным протаскивать в советскую историографию наработки западных историков и социологов, например концепцию Пайпса о тотальном рабстве всех жителей России и ее окрестностей по отношению к государственной, самодержавно-крепостнической власти. Кроме Пайпса нелишне будет вспомнить и о так называемой школе «анналов», сводившей исторические сюжеты к бытовым коллизиям, выкидывая из истории политические аспекты развития или сводя их к деяниям отдельных выдающихся личностей или отдельных систем, например, университетов, папства, а также основополагающих для Запада документов вроде «Великой хартии вольностей».

В том же году, когда вышел в свет упомянутый сборник в Уфе прошла конференция под названием: «Участие народов в крестьянской войне 1773–1775 гг.». Тезисы докладов ее участников были опубликованы в Уфе в 1974 году. Автором доклада «Крестьянская война под предводительством Е.И. Пугачева – крупнейшее событие классовой борьбы в России XVIII в.» Был В.И. Буганов. Сугубо классовый подход к большинству исторических событий, свойственный, кстати говоря, историкам школы Покровского, звучит в тезисах Буганова с удивительной отчётливостью. Птенцы гнезда Покровского отличались конечно от благовоспитанных историков пост сталинского периода. Вульгаризацией и примитивной социологизацией они не увлекались. Покровцы, одержимые пафосом революции видели их во многих классовых столкновениях. Особенно повезло, естественно, крестьянским войнам Г.Е. Меерсон полагал, что в восстаниях Разина и Пугачева мы имеем дело с ранними буржуазными революциями. Нелишне напомнить, что версию о крестьянство как социального заменителя в поздних буржуазно-демократических революциях озвучивал никто иной, как Г.Е. Зиновьев. Зиновьев считал признание Лениным и большевиками особой роли крестьянства, его союза с рабочими одной из характерных черт ленинизма! Сталин заставил Зиновьева отказаться от этой концепции, признав, что главным в ленинизме является учение о диктатуре пролетариата. Судьба Меерсона в связи с подобного рода коллизиями внушает большую тревогу. В 1937 г. Г.Е. Меерсон был расстрелян как троцкистско-зиновьевский заговорщик, а не как проводник вульгарно-социологических теорий исторического развития. К теоретическим перлам периода господства М.Н. Покровского и его школы можно отнести и тезис о зажиточно-казацко-крестьянской верхушке в руководстве восстанием, будто бы изменившей крестьянскому делу и предавшей народного вождя Емельяна Пугачева.