Прометей № 4

Росли цены. К лету 1915 года плата за аренду жилья повысилась в полтора раза и составляла от 15 до 32 рублей в зависимости от условий. При зарплате в 30–40 рублей в месяц это были очень существенные расценки[252].

Не хватало и рабочей силы. Только из Тишково на фронт ушло 110 человек – почти все мужчины призывного возраста[253]. Огромные потери понесли мобилизованные на прифронтовые работы калмыки. Каждый четвертый из них умер, а каждый второй заболел ревматизмом, пневмонией и иными простудными заболеваниями[254].

Еще осенью 1914 года был введен сухой закон. Он был весьма своеобразен и на рестораны 1-й категории не распространялся.

Протесты в годы войны

Организованное рабочее движение было парализовано. Обладавший 30-летними традициями профсоюз приказчиков из более чем 1000 членов мог собрать только 30–40 человек. При этом профсоюз в отличие от прочих обладал финансовой базой, позволившей даже купить под офис дом Поповой на перекрестке Белгородской улицы и татарского съезда[255]. Николай Редкозубов от имени Правления размещал в «Астраханском листке» тщетные призывы к солидарности. Взносы люди платили, но не более того. В сентябре 1914 года бастовало 70 бондарей, успешно добившихся повышения зарплаты, но весь следующий год ни одной стачки не было[256].

Напряжение нарастало и в середине сентября в городе произошли массовые беспорядки, устроенные мобилизованными, преимущественно жителями села. В ожидании отправки на фронт молодежь решила провести оставшиеся дни весело. По городу разошлись толпы, певшие песни и игравшие на гармонии. По ходу они интересовались у городовых, почему те собираются отсиживаться в тылу, а не идут на фронт. На Банной улице несколько десятков призывников решили разгромить дом терпимости, расположившийся в частном владении Бокова. Они преуспели, но полиция смогла остановить беспорядки и задержала несколько человек.

«Николай Романов отдает корону своим победителям». Политический плакат времен Февральской революции в России. 1917 г.

Следующая вспышка насилия последовала на пристани, где призывник подрался с персом, торгующим виноградом. К персам имелось предубеждение, и толпа разнесла рынок. Дальше, разрастаясь поминутно, она перешла к немецким магазинам, принадлежавшим Шмидту, Рейнеке, Мейзеру и Фиту, торговавшим мукой, магазину платья Линде, магазину «Граммафон» на Никольской улице, магазину Зингера на Шоссейной улице, посудному магазину Шлейна и магазину платья Скопелетте.

Порыв быстро охватил весь город. Громили магазины, независимо от национальности владельца. В беспорядках участвовали русские, татары и даже немцы. Пострадало кафе Шарлау, обувной магазин Фабрикантова, часовая лавка Шубова – всего 41 магазин на Пристани, ул. Никольской, Набережной Кутума, ул. Полицейской, ул. Б. Демидовской, ул. Московской, ул. Сапожниковской и на Селенских Исадах. Погромы продолжались два дня. Было арестовано 126 человек, не считая десяти подростков.

Стачки