Промежутье

– Смотри! – Джесс ткнула пальцем в экран. – Вот тут, в статье, про него было, – она прочла вслух: – «Житель Сеула по имени Парк Чоу рассказал журналистам телеканала «КБС», что находился на первом этаже торгового центра в момент начала катастрофы. “Я почувствовал толчок, как при землетрясении, и тут с верхних этажей побежали люди”». Так вот, я нашла кусочек видео из его интервью с переводом. Этот Парк Чоу в девяносто пятом году был не старше тебя.

Джесс открыла другую статью.

– А вот про фабрику «Трайангл». Тут написано, что «юная швея Беатрис Моретти покинула здание фабрики незадолго до пожара».

– И что? – спросил Купер.

– Она тоже была ещё совсем девчонка. И она, и этот корейский мальчик ушли перед самым началом катастрофы.

– Не понял.

– Они оба могли стать жертвами. Но почему-то за секунды до смерти решили отойти подальше. Как будто их предупредили.

Купер начал понимать, к чему клонит сестра.

– То есть как будто кто-то за ними присмотрел. Хотя все остальные погибли.

– Вот именно. Кто-то присмотрел за ними, и только за ними. А ещё мне попалась одна статья про крушение поездов в Чарфилде. Раньше мы её не читали.

Джесс протянула брату планшет.

В поисках нужного места Купер принялся водить пальцем по строчкам, бормоча отдельные слова. Сестра заглядывала ему через плечо. Добравшись до последнего абзаца, мальчик прочёл вслух:

В этот день, исполненный, казалось бы, беспросветной скорби, произошло маленькое чудо, о котором стало известно уже под конец поисковых работ. Мистер и миссис Эдвард Хьюз рано утром прибыли на станцию Чарфилд, чтобы узнать о судьбе своего сына Джеффри. Мальчик возвращался ночным экспрессом из Бристоля, где гостил у родственников. Когда стало очевидно, что Джеффри нет среди уцелевших пассажиров, безутешную миссис Хьюз пришлось на руках отнести в экипаж. Но несколько часов спустя супруги Хьюз получили телеграмму, где сообщалось, что их сын опоздал на поезд и до сих пор находится в Бристоле, целый и невредимый.

– Мы почти угадали, – прошептала Джесс, глядя на брата полными страха глазами. – В самом деле, надо было понимать наоборот. Но катастрофы, про которые мы узнали… это не сорванные задания. Елена их выполнила. Она никогда и не пыталась спасти всех. Только одного.

– Unum, – прошептал Купер.

– Да, vigilantes unum. Это значит не «единственный хранитель», а «тот, кто хранит одного». Вот и вся её сила, – сказала Джесс. – Елена не может ничего предотвратить. Она умирает вместо кого-то.

В голове у Купера застучало. Неужели Джесс права? Так, значит, именно об этом не могла рассказать ему Елена? Внезапно он почувствовал себя безнадёжно глупым и наивным. Ну как можно было думать, что они с другом и сестрой способны повлиять на будущее? Если уж самой Елене не под силу его изменить, что же тогда говорить про их троицу? Куда они полезли?

– Она умирает снова и снова, – сказала Джесс. – Умирает, чтобы спасти одного ребёнка. Это и есть её задание.

– Вот почему она не стала мне ничего объяснять. Если б она сказала, что умирает вместо кого-то одного… – Купер умолк и бросился ничком на кровать.

Джесс села рядом.

– …стало бы понятно, что нам двоим не выжить.

Глава 26

Наверное, шакшука была вкусная, но Купер будто жевал опилки. На него всей тяжестью навалилось недавнее открытие.

Одному из них предстоит спастись.

Двоим предстоит погибнуть.

Немудрено, что Елена отказалась делиться подробностями. Как бы она, глядя ему в глаза, объявила, что двое из них троих обречены на смерть? И, наверное, не только они.

Перед сном Купер написал и отправил Гасу невесёлую правду о вигилантах. Гас ответил коротко:

Это плохо.

А что ещё тут можно было сказать?

На следующий день Купер все уроки просидел как на иголках, гадая, можно ли бояться ещё сильней. Зак случайно уронил папку, и от неожиданно громкого звука Купер припал к парте. При виде его бурной реакции весь класс засмеялся, а Зак спросил:

– Ты чего? Всё нормально?

– Да. Да. Всё хорошо.

Всё плохо. Всё очень плохо.

Вернувшись после уроков, Купер и Джесс с удивлением обнаружили, что мать уже дома.

– Привет, мам! – сказала девочка.

– Что ты тут делаешь? – настороженно спросил Купер. Любое отклонение от привычного распорядка теперь вызывало у него тревогу. К тому же мальчику не понравилось, что мать уже успела переодеться и что на лице у неё особенное выражение, которое он для себя называл «нам-надо-поговорить».