Промежуточная станция

Около полудня Геллерт снова сидел в кабинете. Госбезопасность желала получить сведения о двух новых сотрудниках его отдела, а Учреждение затребовало материалы по определенным розыскным действиям. Он отмахнулся от того и другого, вызвал адъютанта и передал ему отпечатки пальцев. Он уже не был так взвинчен, как утром. Пока Учреждение и Госбезопасность бомбят его запросами, все идет нормально. Затем последовал звонок от самого шефа полиции. Тот хотел знать, почему не ладится совместная работа с Учреждением и затребованные данные не поступают по назначению. Геллерт поспешил со всем согласиться, но сказал, что без обоснованного судебного решения он не намерен передавать Учреждению какие-либо личные дела или документы. Шеф спросил, ведает ли полковник, что творит. Геллерт ответил утвердительно, положил трубку и пошел есть. Учреждению ничего не было известно, это факт. Он плотно поел и выпил полбутылки итальянского вина.

В кабинете его ожидал адъютант с результатами дактилоскопического анализа.

— Вы хотели без промедления получить любые сведения о некоей Марии Савари. Вот. — Адъютант положил на стол карточку с отпечатками пальцев. — Позавчера ночью она совершила взлом в гавани.

— Ошибка исключена? — спросил Геллерт, меняясь в лице.

— Полностью.

Геллерт сравнил оба отпечатка и кивнул.

— Знаете ли вы, — сказал он, — насколько опасно то, что мы делаем? Кто-нибудь еще имеет пальчики?

— Никто. Абсолютно никто. Я просто забрал карточку.

Геллерт снова кивнул.

— Оставьте у меня. — Потом еще раз повторил: — Вам следует осознать, что все это очень-очень опасно. Вы хоть понимаете, о чем я толкую?

Адъютант мотнул головой.

— Не хотите ли выпить? Джин с тоником?

— Просто тоник.

— Вы догадываетесь, что сейчас происходит?

— Может быть, — ответил адъютант, — но не хочу говорить об этом. Твердый орешек для Учреждения.

— Большинство молодых людей вашего возраста предпочитает иные поприща.

— Моя слабость — потерянные вещи, — ответил адъютант.

Геллерт выпил.

— Что же, потакайте своей слабости, но смотрите, как бы однажды вам не пришлось стать единственным болельщиком в своей же игре.

Адъютант ушел, а Геллерт принялся рассматривать отпечатки, Мария Савари в качестве взломщицы вряд ли могла его заинтересовать, но дверь была открыта с помощью универсального ключа. Да, бывают такие дни, которые хочется вычеркнуть из календаря. Универсальный ключ такого рода имели только сотрудники водной полиции и Учреждения. Геллерт закурил сигарету, сделал несколько глубоких затяжек, потушил и взялся за вторую. К обоим ключам никому не было доступа, разве только агенту ИАС, внедренному в водную полицию. Тогда они должны, черт побери, знать, где Мария, и нечего им гонять его по всей округе. А может, ему больше не доверяют? Доверие предполагает нечто большее, чем общие интересы. Он снова приложился к джину с тоником и, сделав глоток, выплеснул остальное. Ему нужна ясная голова. Если ИАС не доверяет ему, значит, они используют его в качестве источника информации и одновременно пытаются держать в неведении. Да, бежать… бежать… А что, если Мария Савари сотрудничает с Учреждением? Этому противоречит их затея с психушкой, но ведь рано или поздно любой человек может сломаться. Только это уже из другой оперы.

Он сел за письменный стол и заставил себя углубиться в последние донесения. Ровным счетом ничего. На вечер была назначена встреча с одним из людей ИАС. Как просто было на обычной войне. Одна-единственная линия фронта, и невооруженным глазом видно, где находятся друзья, а где территория противника.

— Тупица! — громко аттестовал себя Геллерт. — Всегда был идиотом!

Война и впрямь раньше казалась ему игрой по четким правилам, пока однажды он не попал на ту сторону, за линию фронта, и не увидел своими глазами, каких дел могут наделать снаряды соратников, и не убедился, что раненые кричат точно так же, и крик этот не менее страшен оттого, что его издают враги. Таких войн, может, больше и не будет. Сейчас идет совсем другая война, линии фронта попросту не существует, и все время приходится опасаться чужих ушей, даже с самим собой лучше разговаривать шепотом. Раньше он считал себя способным судить о людях, все зависело от того, сумеешь ли ты схватить момент, чтобы понять главное: слабак перед тобой или сильная личность. Мария Савари не годилась в сотрудники Учреждения. Возможно, какой-нибудь чиновник забыл запереть сарай и не решился потом в этом признаться, а Мария оказалась в лодке, толком не зная, как попала туда. Игра случайностей.

Секретарша принесла папку с исходящей корреспонденцией. Он внимательно прочитал каждую бумагу, прежде чем поставить на ней свою подпись. Этот взлом не выходил у него из головы. Он должен добиться ясности, понять, что все-таки произошло. Не исключено, что Мария Савари сидит теперь в лагере, попав, как говорится, из огня да в полымя, и уже не имеет свободы передвижения.