Пропасть

Ведь само местное население отнюдь не радовалось, не восклицало — "Ура! Нашего полку прибыло!" — увидев у околицы села, какого-нибудь бездомного русского человека. Нет — они торопились вызвать пограничников, отрабатывая те позорные гроши, которые им кидали за стукачество (была такая специальная добавка к зарплатам) и совершенно не задумываясь о том, что с той стороны Уссури и Амура, на безлюдные российские пространства, давит гигантская людская масса почти полуторамиллиардного Китая. Этот китайский котёл (давление в котором всё растёт и растёт) рано или поздно взорвётся. И рванёт не в сторону перенаселённых Индии, или Вьетнама (там спор может идти лишь за ничтожные пограничные участки), а именно в сторону полупустой России. Природа не терпит пустоты. Если Дальний Восток не освоят русские — значит его освоят китайцы. Это аксиома.

Но даже в наши дни, когда в некоторых районах Дальнего Востока китайское население в 10 раз превышает численность русских, ни один бомж не может рассчитывать на то, что приехав в те края, он получит там землю и жильё. Об этом даже и говорить как-то нелепо! И сегодня, насколько мне известно, значительные территории (в том числе — лучшие пляжи Приморья) являются запретной погранзоной. Это значит, что китайцы (у которых традиционно сильна взаимовыручка — да и правительство ихнее поощряет такую тихую экспансию), за взятку, легко и свободно туда просочатся. Для нищих и недружных русских, вход-въезд на эти земли перекрыт наглухо. Так что — не столько китайцы отнимают Дальний Восток у России, сколько российские власть имущие отдают его китайцам.

Россия уже теряет Дальний Восток. Происходит катастрофа общегосударственного масштаба. А может быть — и мирового. Получив в свои руки гигантские ресурсы российского Дальнего Востока, Китай может заговорить с международным сообществом совсем другим тоном. Ведь у Поднебесной есть люди. И людям этим свойственна громадная работоспособность, помноженная на предельную скромность в потребностях, неприхотливость в быту и покорность властям. Им только природных ресурсов и не хватает, чтобы утвердиться в качестве лидеров планеты. И это лидерство будет радикально отличаться от лидерства Соединённых Штатов — мир очень быстро это почувствует на своей шкуре…

На следующее утро выперли меня из спецприёмника. Посоветовали поскорее из Приморья выбираться. А это не так-то просто было сделать.

В конце концов, всё же дотащившись до станции Бикин, забрался я ночью в товарняк и наконец-то вырвался в Хабаровск, покинув погранзону. В Хабаровск припёрся голодный как волк — меня буквально качало. По каким-нибудь ступенькам подниматься было неимоверно тяжело. Хотелось лечь — и больше не вставать.

Начал усиленно бутылки собирать. Ко мне два мента подруливают, смеются: "Ты где-нибудь подальше бутылки собирай, а то тут на набережной некоторые слабонервные граждане гулять изволят, жалуются нам, что ты им настроение портишь…"

Я огляделся — действительно, место для меня не слишком подходящее. Набережная Амура, местный Бродвей. Много жирных уродов, слоняющихся туда-сюда, в надежде слегка похудеть, или подцепить на рюмочку секса такую же, страдающую от безделья кикимору. Им хочется жить хорошо. Им хочется жить красиво. И если голодный бомж портит своим видом окружающий ландшафт — долой бомжа, где там милиция!???

В Хабаровске надолго не задержался. Раздобыл, в конце концов, поесть — и чуть не помер. Как же хреново делается, когда наешься с голодухи! Это трудно описать — тут и тошнота, и головокружение, и резь в животе. Кажется сейчас вот упадёшь, поизвиваешься немного как червяк на сковородке — и окочуришься. Белый свет не мил. Если бы в это время случилось землетрясение — я бы наверное его не заметил.

К вечеру, правда, пришёл в себя. Долго потом сам к своему организму прислушивался — неужели действительно отпустило и всё нормализовалось?..

Оклемавшись, отъехал на пригородном в сторону Волочаевки. Просто решил, что хватит с меня Дальнего Востока. На Западе я всем чужой — а здесь пожалуй и того хлеще. Там туговато — а здесь вообще труба. Ничего родного уже не проглядывается. Нигде для меня жизни нет. Приходится лишь выживать кое-как. А выживать легче всё же на Западе. Такова уж особенность России: чем дальше от центра — тем больше бардака, хамства, произвола, безнадёжности…

31

Из пригородного вылез на какой-то небольшой станции. Далеко ведь не на каждом полустанке удобно залезать в товарняк (другое дело, если просто-напросто нет никакого выбора). Желательно делать это так, чтобы тебя не было видно — не только железнодорожникам, но и жителям близлежащих домов. Им ведь ничто не мешает позвонить в милицию и доложить о том, что кто-то забрался в товарный вагон.

Станция, на которой я вылез, показалась привлекательной именно с этой точки зрения.

Вскоре притормозил товарняк — и я забрался в вагон с какими-то крупногабаритными деревянными рамами, сложенными таким образом, что они в какой-то степени были способны прикрыть от несильного дождя. В общем — покатил на Запад.