Пропавшая

Чем дальше удаляешься от центра, тем лесистее становится берег. Широкие ухоженные дорожки сменяются тропинками, проложенными за долгие годы людскими ногами. Узкие полоски вытоптанной земли, рассекая травяной ковер, петляют между деревьями.

В это время года воздух здесь кишит комарами. Виной тому сильные ливни и наводнения: влажность для комаров — настоящий рай. Они откладывают яйца в стоячей воде, например в лужах, которые под густой кроной деревьев никогда не высыхают полностью, и потому земля тут постоянно влажная, покрытая мхом и усеянная гниющим валежником.

Здесь и был найден труп.

Наши поисковые группы возвращаются к дому Джоша и Мередит. Все говорят наперебой, спешат рассказать, кто что узнал, и от голосов в воздухе повисает гул.

Я высматриваю Джоша — его нигде нет. Зато полиция здесь. У дома припаркованы служебные автомобили, а у входной двери стоит на страже один из полицейских, пока остальные проводят в доме обыск.

— Кто-нибудь видел Джоша? — обращаюсь я ко всем.

— Он пошел к реке, — отвечает кто-то, — опознавать труп.

При слове «труп» сразу повисает тишина. В горле застревает ком — лишь бы только это были не Мередит или Дилайла.

Мы становимся в круг для обсуждения. Все на нервах, в отчаянии. С неба моросит мелкий дождь. Некоторые взяли зонты и теперь делятся ими с тем, кто поблизости.

— А кто и откуда вообще узнал о трупе? — спрашивает Беа.

— Мы с женой, — отвечает, шагнув вперед, мужчина.

— От кого?

— Мы ходили по набережной, спрашивали прохожих о Дилайле, показывали ее фото. Там была пара человек на пробежке, спросили и их. Дилайлу они не видели, но слышали, что полиция в паре миль отсюда вниз по реке обнаружила труп и пытается установить личность. «Надеемся, это не ваша девочка» — так нам сказали те люди.

— И тогда мы решили разузнать побольше, — подхватывает рассказ мужчины его жена. — Продолжили спрашивать прохожих, слышали они что-нибудь или нет.

Едва сдерживая слезы, она рассказывает, что какой-то мужчина обнаружил труп, когда выгуливал утром собаку. Тот виднелся лишь наполовину: голову с туловищем скрывал слой земли, а ноги были на виду. Возможно, изначально труп спрятали тщательнее, но вчерашний ливень смыл с него почву и листья. Тело нашла собака, почуяв издали жуткий смрад. Река в тех местах почти выходит из берегов — еще день-два, и труп бесследно исчез бы в потоке воды.

— А следы насилия есть? — спрашивает одна из собравшихся.

Муж с женой переглядываются. Им рассказали, что на трупе не было одежды. Толпа в ужасе вздыхает. Все, конечно, сразу подумали об одном и том же.

— Только не это… — произносит Беа, сжимая мою руку. Мы встречаемся взглядами и представляем, что могла испытать наша подруга — если это она — перед тем, как ее бросили там совсем одну. И думаем о малышке Дилайле. Лишь бы только это была не она! Если это все-таки Мередит, то где тогда Дилайла? Меньше всего желаешь, чтобы смерть настигла кого-то из твоих близких.

Поскольку наш с Беа дом совсем рядом, мы решаем пойти и собрать для всех еды — нас теперь уже около тридцати. Рабочие на полную катушку врубили в доме техно с мощными басами, даже стены пульсируют. Едва мы переступаем порог, работа замирает. Глаза рабочих устремляются на нас.

— Простите, что прервали, — извиняюсь я в своем же собственном доме. Достаю из холодильника клубнику и, пока ее мою, нарезаю, чувствую на себе взгляд. Действует на нервы. Беа хватает две пачки чипсов, набирает в руки бутылки воды, и мы уходим.

Однако от еды все вежливо отказываются. Никому кусок в горло не лезет. Всех одинаково мутит от печали и тревоги, от неизвестности о том, что сейчас творится там, у реки. Ни о чем другом думать не выходит. У меня в голове так и рисуется картина: полиция, криминалисты, репортеры, желтая лента… И тело, которое достают из кустов.

Вскоре Беа отводит в сторону акушерку. Спрятавшись от дождя на веранде Джоша, они о чем-то беседуют.

Я тем временем разговариваю с женщиной, которая сегодня утром вместе с мужем узнала о трупе. Они хотели посмотреть на тело — не Мередит ли это или Дилайла, — но их не подпустили, как и остальных, кто пришел поглазеть из любопытства. Почему-то у многих есть это нездоровое желание — посмотреть на мертвого.

Я прошу женщину меня простить, оставляю ее и иду к веранде. Протянув акушерке руку, представляюсь. На вид ей за пятьдесят. Ее глаза и улыбка светятся добротой, а длинные седые волосы заплетены в косу.

— Мы с Кейт живем вместе, — объясняет Беа.

— Да-да, я знаю, Мередит много о вас рассказывала. Хорошего, разумеется. Я — Джанетт, — пожимая мне руку, отвечает акушерка. — Нам с Мередит не раз доводилось вместе работать.

А работать Мередит доводилось в самых разных обстоятельствах. И на дому, нередко в паре с акушеркой, и в больницах. Где бы ни рожала клиентка, будь то дома в ванной или в больничном родзале, Мередит всегда беспрекословно отправлялась куда потребуется.

Разговор я прервала на том, что Беа рассказывала Джанетт о подробностях, которые нам удалось узнать от Джейсона Тибоу.