Пропавшая

— Если Мередит там, то им наверняка нужно с ней поговорить, задать вопросы…

Мне кажется, что, будь Мередит с Дилайлой и в самом деле там, полицейские дали бы знать сразу — однако этого не случилось. Мы все стоим и ожидающе смотрим из-за оградительной ленты на закрытую дверь.

Несколько полицейских, оставшихся на улице, чтобы приглядывать за нами, переговариваются с остальными по рациям, но о чем именно, никак не разобрать, потому что говорят они приглушенными, низкими голосами. Вдруг двое из них оставляют нас и спешат к номеру. Дверь открывается, впускает их и снова закрывается. Толку от единственного окна комнаты мало — шторы задернуты.

— Что там происходит? — кричит Джош.

Никто не отзывается.

Зевак теперь стало раза в два больше. Проезжающие мимо по шоссе автомобили сбавляют скорость и тоже с любопытством наблюдают за нами.

Наконец из номера выходит первый полицейский, и я судорожно сглатываю. Хотя день сегодня пасмурный, дождя нет — ни капли не упало. Из-за плотных облаков старается пробиться солнце, и поначалу я даже решила, что это добрый знак.

Со шляпой в руках полицейский пересекает парковку и с низко опущенной головой направляется к нам. В трех шагах позади него идет женщина-детектив.

Беа крепко сжимает мою руку. Мы стоим не дыша.

Подойдя, детектив просит Джоша отойти с ней на пару слов. Тот спешно заступает за оградительную ленту и отправляется за ней. Они отходят вдаль, чтобы их не было слышно, но тем не менее остаются в поле нашего зрения. Разговор у них длится недолго.

На глазах у десятка наблюдателей Джош падает на колени посреди парковки и разражается рыданиями. Его горестный плач слышен даже на расстоянии, и это долгое, скорбное «Не-е-е-ет!» мне не забыть никогда. В отчаянии Джош неистово колотит руками по гравию и взывает к небу:

— За что-о-о?!

Мередит

Одиннадцать лет назад Май

С закрытыми глазами я во весь голос распеваю припев песни. Слов не знаю, придумываю их на ходу, и, по моим ощущениям, ложатся они идеально. В состоянии радостного головокружения, эйфории мы с Беа хохочем, несясь на такой бешеной скорости, что машина словно отрывается от земли и парит.

Центр города остается позади, а вместе с ним и огни, без которых улица утопает в полумраке.

Беа, видимо, успевает что-то заметить, потому что за мгновение до удара она едва слышно вздыхает. Правда, слышу я этот вздох как будто уже после.

Звук раздается очень отчетливо: глухой тяжелый стук, а потом — тишина.

От неожиданности я вся выпрямляюсь. Беа бьет по тормозам, но из-за большой скорости машину проносит вперед еще на пару футов, и она на чем-то подпрыгивает. Беа снова и снова жмет на тормоз, и наконец мы останавливаемся. Ремень безопасности с моей стороны блокируется, приковывая меня к сиденью. Беа сдает назад, и машина подпрыгивает снова.

Я мгновенно замолкаю. Через лобовое стекло во мраке не видно ровным счетом ничего, кроме звезд.

— Черт! Черт! Черт! — без остановки восклицает Беа.

— Что это было? — ничего не соображая, спрашиваю я.

Ночами в поисках еды по городу то и дело рыскают лисы — да и койоты тоже, — причем немало. Соседи всегда просят быть начеку тех, у кого маленькие собачки или кошки, которые спокойно выходят на улицу гулять.

Будто не слыша меня, Беа не перестает твердить: «Черт! черт!» — и отчаянно стучит по рулю.

Наше приподнятое настроение внезапно пропадает — наступает мертвая тишина.

Беа выходит из машины. Ее движения какие-то механически-неестественные. Не захлопывая дверцу, она подходит к переднему бамперу. Я же, до сих пор приклеенная к сиденью ремнем безопасности, недвижно за ней наблюдаю. В ярком сиянии фар Беа похожа на ангела.

Из-за алкоголя в крови происходящее я вижу в замедленном действии. Ощущение пространства потеряно, я словно оторвана от мира; в то же время ощущение реальности покидает не до конца, потому что понемногу я начинаю трезветь.

У Беа и Кейт есть кот, а еще они берут животных на передержку, так что намеренно Беа ни за что не обидела бы ни одно живое создание. Она с ума сходит от вины: сгибается пополам и, зажав рот ладонью, плачет.

Однако длится это недолго — плаксой Беа не назовешь. Она резко выпрямляется, утирает слезы и стремительно возвращается на водительское сиденье. Теперь ее лицо пугающе невозмутимо — у нее явно созрел план.

Сначала Беа захлопывает дверцу, а затем выключает фары. Машина тут же погружается во мрак. Сама улица тоже мрачнеет — освещают ее простые фонари, и свет от них идет тусклый.

— Что ты задумала? — спрашиваю я.

Если животное погибло, то ему уже ничем не помочь, а если еще нет, можно позвонить Кейт, она наверняка сумеет помочь.

Беа поворачивается ко мне и крепко хватает за руку, до боли впившись в нее ногтями.

— Не вздумай никому рассказывать! Слышишь, Мередит? Пообещай мне, что никому не расскажешь!

Я мгновенно трезвею — Беа меня пугает. На дороге животных сбивают постоянно, что ж поделать… Я не бесчувственная, просто всякое в жизни случается.

— Успокойся, Беа, — шепчу я. — Не ты первая сбила животное — не надо так паниковать. Оно еще живо?