Пропавшая сестра

Входная дверь была распахнута настежь. Белл крикнула в отчаянной надежде, что внутри есть живые взрослые. Страх пронизывал все ее тело, наполняя живот и кости.

– Держи себя в руках, – прошептала себе Белл и стала подниматься по деревянным ступеням, избегая лужиц крови.

Чем выше, тем более скользкими делались ступеньки. Белл вновь одолевали позывы на рвоту. Три комнаты на втором этаже оказались пустыми, если не считать мертвого старика у стены. Ему проломили голову. Остекленевшие глаза глядели в пространство. Белл всхлипнула и пошла на третий этаж. Младенец продолжал кричать, но уже тише. Почти у самой площадки третьего этажа она поскользнулась, упала и сползла на этаж ниже. Немного отлежавшись, Белл попыталась встать, и вдруг ей болью обожгло левую ногу. Она сделала новую попытку и кое-как дотащилась до третьего этажа. К этому моменту плач прекратился.

В первой комнате она увидела на полу двух мертвых женщин. Может, младенец находился на верхнем, чердачном этаже? И вдруг Белл заметила какое-то шевеление. Хромая, она подошла к одной из убитых, нагнулась и осторожно отогнула край тонкого, пропитанного кровью одеяльца. Внутри, свернувшись калачиком, лежал младенец. Неужели она опоздала? Убедившись, что мать ребенка мертва, Белл взяла его на руки. Малыш заморгал. Белл чуть не вскрикнула. Живой. Она заглянула в большие карие глаза, затем проверила, не пострадал ли сам младенец, погладила по волосикам и нежной коже и снова завернула в окровавленное одеяло. Впервые за все время перед ней встал вопрос: правильно ли она поступает? Может, стоит оставить младенца здесь в надежде, что власти разыщут его родственников? Или все-таки забрать и унести в безопасное место? Оставленный здесь, младенец может умереть или стать жертвой вернувшейся разъяренной толпы. Белл решила забрать младенца. Добравшись до лестницы, она крепко прижала живой сверток к себе и начала медленно спускаться.

Выбравшись, она внимательно оглядела дом, запоминая место, где нашла ребенка, после чего двинулась по лабиринту улочек. Наконец она попала на достаточно широкую, но пустую улицу. Боль в ноге сделалась нестерпимой. Белл даже застонала. Пройдя еще немного, она остановилась, чтобы отдышаться. Страх не оставлял ее, заставляя ожидать возвращения вооруженных бирманцев. Ее мутило. Вдобавок начала кружиться голова. Ногу жгло огнем. Боль пульсировала, отдаваясь во всем теле. Белл чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Хуже всего, если она вместе с младенцем рухнет на землю. Белл прислонилась к стене. Младенец хныкал и пытался выбраться из одеяла. Устав держать ребенка на руках, она решила ненадолго уложить его в тени дерева.

В этот момент на улице показался автомобиль. Когда он подъехал ближе, Белл увидела, что это полицейская машина. Там сидели трое полицейских в форме, а вместе с ними… Нет, ей, наверное, померещилось. Но четвертый человек – он был в гражданской одежде – побежал прямо к ней. Рукой, перепачканной в крови, Белл провела по глазам. Потом окружающий мир накренился, и она упала на землю.

Белл проснулась в темноте. Она не знала, который сейчас час. Время просто текло. Под потолком парило что-то невообразимо черное; гораздо чернее всех теней, наполнявших комнату. Из-под двери пробивалась полоска света. Эта была лампа на столе дежурной медсестры. Страх изменил Белл, заставляя сжиматься от внезапного шума и вздрагивать от движущихся теней. Страх загнал ее вглубь себя. Сделал маленькой, пронизал все ее существо, заставил молчать.

Проснувшись снова, она открыла воспаленные глаза. Во рту совсем пересохло. Не решаясь шевельнуться, она оглядела комнату, где стояла ее кровать. Чистые белые стены, полупрозрачные занавески, подрагивающие на ветерке из открытого окна. Ощущая странное головокружение и странную скованность в теле, она принюхалась. Пахло дезинфицирующим средством и цветами. Медсестра в форменном халате ставила пионы в вазу на прикроватной тумбочке. Она заметила, что Белл проснулась.

Хрипло вдохнув и ощутив стеснение в груди, Белл с трудом спросила:

– Как давно я здесь нахожусь?

Яркий свет заставил Белл прищуриться. К ней начали стремительно возвращаться воспоминания о кровавой бойне, сопровождаемые позывами на рвоту. Белл прикрыла глаза и застонала. В затуманенной голове замелькали жуткие картины, полные крови и смерти. Мертвая женщина в доме. Люди на улице. Убийства, зверские расправы. И младенец… Несчастная крошечная девочка, оставшаяся без матери. Боже! Белл вспомнились нежная теплая кожа ребенка и шелковистые волосы. И глаза, огромные карие глаза. Что стало с малышкой?

Медсестра принесла таз. Белл села на постели и вывернула в таз то, что еще оставалось в желудке. А что там могло оставаться, если она ничего не ела? Она плохо помнила последовательность событий. Ссора с Оливером. Это она помнила. Но что происходило потом? Слишком слабая, чтобы сидеть, Белл повалилась на подушку. Медсестра вытерла ей лицо прохладной мокрой тряпкой.

– Спасибо, – пробормотала Белл и снова попыталась сесть. – Сколько я уже здесь?

Медсестра принесла ей стакан воды.