Пропавшие девушки Парижа

Элеонора вспомнила отчет о вербовке Мари. В нем говорилось, что она сидела в кафе и читала французскую поэзию. Элеонора подошла к книжной полке, просмотрела корешки книг; почти все названия были на французском языке. Она взяла сборник французской поэзии, нашла цикл стихотворений Бодлера «Цветы зла». Быстро открыла страницу с первым стихотворением. И конечно, некоторые буквы были подчеркнуты тончайшей линией. Из них сложилось слово «Лондон». Мари пыталась передать какую-то информацию об управлении. Что именно? Раньше Элеонора могла бы подумать, что это призыв о помощи. Но теперь, памятуя об обвинении, брошенном Анри, она видела в этом слове совсем иной смысл: Мари обличала тех, кто предал ее и других агентов. Может, это означало, что в провале виноват кто-то из Лондона?

Содрогнувшись, Элеонора закрыла книгу и посмотрела на Анри.

– Вы говорили, что кровь агентов на моей совести. – Теперь он был не такой сердитый, как при первом знакомстве, и она не хотела его злить. Но это необходимо было выяснить. – Что вы имели в виду?

– Когда я работал посыльным, мне частенько доводилось доставлять донесения отсюда в штаб гестапо и обратно. Немцы вели радиообмен с Лондоном очень неряшливо. Как же получается, что никто этого не заметил и не закрыл канал радиосвязи? Немцы сами не могли освоить правила радиообмена. Им нужна была помощь, мисс Тригг, помощь кого-то из ваших. Очень уж легко они с вами работали и получали необходимые сведения. Теперь его голос звучал почти умоляюще. – Ведь кто-то наверняка был в курсе.

– И поэтому вы решили меня разыскать? – Значит, Анри пришел не для того, чтобы ей помочь; он сам пытался найти ответы на мучившие его вопросы.

– Мой брат был участником движения Сопротивления, его арестовали буквально за несколько дней до высадки войск союзников, сразу же после ликвидации группы Веспера. Из плена он не вернулся.

– Я вам глубоко сочувствую. Но нельзя же нас винить за это.

– Странно как-то, что вы наводите справки о девушках-агентах, – продолжал он. – Вы же сами их всех курировали. Учитывая ваше прошлое, вполне можно предположить, что за провалами стояли вы. Вы все знали с самого начала.

– Что-о?! – Щеки Элеоноры стали пунцовыми. – Неужели вы думаете… – Анри намекал, что девушек предал не кто-то там из Лондона, а лично она. – Я их не предавала. – Но она их не уберегла, а это почти то же самое. – Мне нужно идти, – сказала Элеонора, внезапно почувствовав, что она больше не может находиться рядом с Анри Дюке и выслушивать его обвинения. Она сбежала вниз по лестнице, выскочила на авеню Фош и, не останавливаясь, помчалась по проспекту. Оглянувшись на бегу, с облегчением отметила, что Анри за ней гонится.

Завернув за угол, она перешла на обычный шаг. На улице уже стемнело, уличные фонари отбрасывали на землю желтые круги. У Элеоноры гудела голова. Предательство в УСО. Непостижимо. Однако Веспер тоже на это намекал, когда сказал, что не может поделиться своими подозрениями ни с кем в Лондоне из опасения, что эта информация попадет к немцам. И Мари, должно быть, извещала об этом в своем последнем отчаянном послании, что она оставила в сборнике поэзии. Элеонора представила совещания в Норджби-Хаусе, узкий круг людей, тщательно планирующих задания для агентов. Неужели кто-то из них был предателем?

Она подходила к Триумфальной арке. На стоянке близ улицы Пребур стояло одинокое такси. Элеонора села в него и попросила довезти ее до гостиницы «Савой». Если предатель служил в управлении, тогда понятно, почему девушек так легко вычислили, одну за другой, почему их тайники и явки были раскрыты. Это также объясняет, почему кто-то был заинтересован в уничтожении Норджби-Хауса, со всеми его архивами.

Добравшись до своего номера в отеле, Элеонора рухнула в кресло. Анри подтвердил, что немцы вели радиоигру с Лондоном. Но ей все равно было неясно, как немцам удалось это организовать. Кто-то непременно должен был им помогать. Элеонора не снимала с себя вины. Действуй она более настойчиво, возможно, провалы удалось бы предотвратить. Но обвинение в умышленном предательстве было ей невыносимо. Как будто ей вонзили нож в сердце. В общем, к разгадке она так не приблизилась.

На стуле лежала газета, которую Анри читал в баре. Она взяла ее и пробежала глазами статью о суде над военными преступниками в Германии. Ее удивило, что французская газета поместила ее на первую полосу. Подобных статей публиковали много, к ним уже все привыкли. Но эта была особенной. Речь шла о процессе над Гансом Криглером – офицером СД, который долгое время наводил ужас на весь север Франции. Криглер был шефом СД – и, возможно, автором схемы, приведшей к краху «Сектор Ф». Раньше она видела его фотографию в документах Норджби-Хауса, в которых говорилось о его садистском обращении с пленными.

Элеонора нервно сжала газету в руках. Криглер жив и скоро предстанет перед судом. Уж он-то наверняка знает, какая участь постигла Мари – и кто ее предал.

Значит, надо ехать в Германию.

Глава 26 Мари

Франция, 1944 г.