Пропавшие наши сердца

Весь день они подмечают то одно, то другое: вот листок клевера, а на нем светлый узор, будто кто-то вывел тонкой кистью галочки. Вот семейка грибов с ярко-рыжими шляпками; вот нежные зеленоватые лишайники, прилегают к стволу дерева плотно, словно рыбья чешуя. Вот стройная молодая березка с такой густой кроной, что клонится к земле, согнулась почти в дугу, но живет, растет вопреки всему, тянет к свету зубчатые зеленые листья. Октябрь на исходе, скоро зима, а в лесу жизнь не замирает.

Близится вечер, но тут Сэди вскрикивает, и Чиж, подбежав, едва успевает увидеть, как по песку семенит маленький краб величиной с монету. Приглядевшись, Чиж замечает их всюду – они тут и там, даже не особо прячутся. Он не присматривался до сих пор, вот и не замечал. Чиж и Сэди пробуют ловить крабов – гоняются за ними по берегу, пытаются сгрести их в ладони, один даже хватает Сэди крохотными клешнями за палец, но в руки они не даются – прячутся в песчаные норки, меж камней, исчезают в воде.

Нужна куриная ножка, заявляет Сэди со знанием дела. И опускается на корточки. Без нее никак. На нее ловятся большие крабы, куда крупнее этих.

Она умолкает.

Мама однажды летом взяла меня с собой ловить крабов, продолжает Сэди после паузы. Привязываешь к леске куриную ногу, закидываешь в воду, а когда краб клюнет, тянешь леску на себя, по чуть-чуть, вытаскиваешь краба – и в сачок.

Чиж представляет, будто его родители, шлепая по мелководью, учат его ловить крабов. Оба смеются, как в прежние времена. Тянут леску с тяжелым уловом. Вдруг он спохватывается: сколько сейчас времени, чем занята мама, начала ли уже задуманное? В синем небе ни облака, но Чиж все равно вглядывается, крутит головой – не принесет ли ветром со стороны города клубы дыма.

Разве крабы курицу едят? – спрашивает он, отогнав непрошеные мысли, и Сэди кивает: они всеядные.

Мама мне рассказывала, продолжает Сэди, перекатываясь с пятки на носок, про то, что бывает в тех краях, где она росла. Примерно раз в год, ночью, много-много крабов выползает на сушу. То ли приливы-отливы на них действуют, то ли фаза луны, то ли что-то другое. Называется это «праздник». Встаешь среди ночи, идешь к морю, а их у берега тьма-тьмущая. Так и ползают, хоть голыми руками их собирай и таскай ведрами. Люди их грузовиками возили. Мама и вся ее родня – дядья, тетки, двоюродные братья-сестры – ловили крабов. А потом разводили большой костер, готовили крабов и пировали ночь напролет, прямо на пляже.

Ого! – удивляется Чиж.

Мама рассказывала, что в детстве летом каждую ночь ложилась спать в купальнике и долго лежала в темноте с открытыми глазами, ждала «праздника».

Сэди, задумавшись, смотрит куда-то вдаль.

Мама говорила: когда-нибудь летом съездим туда, познакомишься со всей родней. Но мы так и не выбрались.

В вышине медленно кружит ястреб.

Мы ее найдем, говорит Чиж. Моя мама, Доми – они ее точно найдут.

Они давно уже ищут, отвечает Сэди. Не знаю, можно ли ее вообще найти.

Чиж озадачен: впервые на его памяти голос ее звучит так неуверенно.

Если можно найти, отвечает Чиж без колебаний, – значит, точно найдут. Мама, думает он, слов на ветер не бросает.

После того, что твоя мама затеяла, говорит Сэди, все станет по-другому.

И с небольшой запинкой продолжает: то есть должно стать по-другому. Да?

Эта ее заминка не дает Чижу покоя, словно заноза. Сэди смотрит вдаль, на горизонт, в глазах ее стоят слезы, блестят, как стекло, в теплом свете предвечернего солнца. У него тоже щиплет глаза. Он вспоминает все, что ему рассказала мама, и как оберегал его папа все эти годы. Старика в пиццерии, прохожего в общественном саду. Женщину с собачкой. Родителей Сэди, маминых родителей. Родителей отца, которые исчезли из их жизни, встревоженную миссис Поллард за компьютером, плевок Ди-Джея Пирса под ногами. Все, что нужно изменить, кажется огромным, неподъемным.

Слушай, предлагает Чиж, давай огонь разведем.

Сработало: удалось вернуть Сэди из мира мечты в настоящее. Прямо здесь? – спрашивает она.

В камине, отвечает Чиж. Крабов не запечем, так хотя бы огонь разожжем.

Вдвоем они складывают поленья. Небольшое, нужное дело. Меня папа учил, говорит Сэди, в детстве он был бойскаутом. И много всего умел полезного – узлы вязать, находить по звездам, где север. Дрова складывают домиком, вот так. Сухую траву, на нее хворост, а сверху поленья.

Чиж краснеет. Отец никогда его не учил ничему практическому, вроде этого. Как в сказке про трех поросят, говорит он. Сэди хохочет, и Чижа переполняет странная гордость. Приятно, когда удается кого-то рассмешить.

Готово! – Сэди чиркает спичкой.

Сухая трава занимается сразу, следом вспыхивает теплым оранжевым пламенем хворост. А потом все заваливается и тухнет. Тьфу ты, выдыхает Сэди. И сгребает остатки в сторону палкой. Давай еще раз.

Они опять складывают дрова домиком. Чиж оглядывается в поисках растопки – возле камина кипа газет. Берет верхнюю, начинает комкать и замирает: смотри!

Газета почти пятнадцатилетней давности. Самый разгар Кризиса. «ШЕСТОЙ ДЕНЬ БЕСПОРЯДКОВ В СТОЛИЦЕ: 400 АРЕСТОВАННЫХ. УБИТЫ 12 БУНТОВЩИКОВ И 6 ПОЛИЦЕЙСКИХ».