Пропавшие в лесах Нетландии

– Ах, это, – сказала Венди. – Джона интересовали вещи, которые ученые и археологи находят на дне океана. Обломки кораблей, свидетельства о подводных городах и все такое прочее, – объяснила она. – Если он находил подобные статьи, то вырезал или распечатывал их и вешал на стену. Он хочет быть подводным археологом, когда вырастет, – или во всяком случае хотел. Я не знаю, как сейчас. – Венди нахмурилась. Было странно думать, что ее братья выросли и изменились настолько, что, возможно, она не имеет ни малейшего понятия о том, что они теперь из себя представляют.

– А когда ты была маленькой, то кем хотела стать, когда вырастешь? – спросил Питер, слегка наклонив голову и облизнув порез на распухшей губе. Он говорил тихо, его любопытный взгляд был прикован к Венди.

– Медсестрой, как мама, – пожала плечами Венди. – Думаю, большинство детей хотят быть похожими на своих родителей. А быть медсестрой куда интереснее, чем банкиром, – сморщив нос, добавила она.

– А чего ты хочешь сейчас?

– Хм-м. – Венди рассеянно погладила ухо медвежонка. Она подумала о формах и брошюрах у себя в комнате. О плане обучения на медсестру. О плане на медицинский бакалавриат. – Не уверена, что знаю точно, – призналась она. – Может, доктором? – Дрожь пробежала по ее позвоночнику. Она впервые сказала о своей мечте вслух. – Но я еще не решила. Для того и нужны колледжи, верно?

Питер погрустнел и занялся изучением собственной ладони.

– А ты? – спросила у него Венди.

– Я? – нахмурил брови Питер. Он коротко хохотнул без тени веселья.

– Ага, ты когда-нибудь мечтал о том, чтобы повзрослеть? – настаивала Венди.

Питер помотал головой:

– Нет, я не могу сделать этого – или же это не предусмотрено.

– Но все думают о своем будущем, – сказала Венди. – Значит, ты всегда хотел быть Питером Пэном? Или кем-то еще?

– Нет, такое желание меня не посещало. Я всегда был Питером Пэном, мальчиком, который никогда не повзрослеет. Я живу в Нетландии, где может осуществиться любая моя мечта. Я могу стать пиратом, исследователем, подводником, – перечислил он, глядя в окно. – Со взрослением приходит ответственность: школа, работа, взрослая жизнь и постепенное умирание…

– Но тебе же приходится присматривать за пропавшими детьми, – заметила Венди. – А это большая ответственность, разве не так?

– Да, но это еще и весело, – возразил он и в задумчивости закусил щеку. – В Нетландии я мог делать все, что захочу. Я был свободен.

– Но так ли это, Питер? – услышала Венди свой голос.

Он помолчал, а затем покачал головой, не понимая ее вопроса.

– Ты мог делать то, что хотел, играть в придуманные тобой игры, но пропавшие дети всегда приходили и уходили – ты сам говорил об этом. И все это были просто игры. А ты хотел когда-нибудь… – она пыталась подобрать подходящее слово, – делать что-то реальное? У тебя никогда не было такого чувства, будто тебе чего-то недостает?

Божественные глаза Питера встретились с ее глазами.

– Не было, пока я не встретил тебя.

У Венди екнуло сердце. Его слова были так неожиданны, так просты, что она засомневалась, правильно ли она его поняла.

Он внимательно смотрел на нее.

Венди помотала головой, стараясь обрести ясность мыслей.

– Ты… что?

Питер сделал глубокий вдох.

– Я был доволен тем, какой я есть, тем, что делаю свое дело. Твоя мама – первый встретившийся мне человек, который не был пропавшим ребенком. Она стала первым моим другом, не жившим в Нетландии вместе со мной. Мы представляли, что деремся на мечах на заднем дворе вашего дома, она рассказывала мне истории, а я рассказывал ей о Нетландии. Но, как и всем в твоем мире, ей пришлось повзрослеть.

Никогда прежде Питер не рассказывал таких подробностей о ее матери.

– И ты больше не мог прилетать к ней?

Питер кивнул.

– Да, и спустя какое-то время я забыл о ней. Твоя мама помнила меня, но забыла, что я настоящий. Когда я захотел увидеть ее снова, то обнаружил тебя, сидящую на этой вот скамеечке. – Казалось, он с трудом подбирает слова. Кончики ушей Питера покраснели, но он не отводил от Венди взгляда, как и она от него. – Когда я услышал, как ты рассказываешь истории обо мне, то почувствовал, что должен познакомиться с тобой. Мне хотелось, чтобы ты увидела меня и поняла, что я настоящий. – Он говорил очень эмоционально, желая расставить все по своим местам.

– Когда моя тень пропала в первый раз, я решил, что это наказание за то, что я… за то, что я пренебрег своими обязанностями, потому что попытался сблизиться с тобой. Я хотел этого, – настойчиво добавил он. Взгляд Венди моментально скользнул по тянущейся к ней руке Питера, но он быстро отдернул ее. – Ты увидела, как я борюсь с моей тенью, и повела себя так, будто это было совершенно нормально, и ты – именно тот человек, который способен вновь прикрепить ее ко мне, то есть пришить.

– Но почему все было именно так? – перебила его Венди.

Питер покачал головой:

– Не знаю. Я думаю, ты обладаешь своим собственным волшебством. В тебе есть что-то необыкновенное. Я чувствую, что ты не такая, как все. Значительная. – Он искоса посмотрел на нее. – Особенная.