Пропавшие. В погоне за тенью

Ноги одеревенели. Скорее всего, он вооружен, очень опытен и точно так же опасен. Да, возможно, в лесу у меня будет небольшая фора — если я решу вдруг бежать, но этот мизерный шанс даже не стоило принимать в расчет.

— Иду… — откликнулся я, шагнув вслед за ним.

Метров через пятьдесят я увидел темный охотничий домик из позеленевших бревен. Домик сливался с фоном и был практически незаметен. Мне показалось, что он очень старый — возможно даже, времен войны. От него исходила какая-то неведомая грозная энергетика. Создавалось ощущение, что этот домик многое повидал на своем веку.

— Зачем мы сюда приехали? — задал я вопрос, пытаясь унять дрожь в коленях и решить, что же мне предпринять в оставшиеся секунды. Я был похож на муху, угодившую в самый центр искусно сплетенной паутины. Меня заманила сюда Диана. И я клюнул на ее уловку не потому, что она меня подкупила котлетой денег и не потому, что хотел расправиться со Светой. Как раз наоборот. Мне было неловко себе признаться — да-да, но я хотел с ней встретиться.

Так отбойное течение засасывает в голубую бездну умелого пловца, привлеченного стихией. Сопротивляться бесполезно. И лучшее что можно было сделать — расслабиться и покориться судьбе.

Под кирзовым сапогом Грома хрустнула сухая ветка. Я вздрогнул, будто бы раздался тот самый выстрел. Он быстро обернулся и мне показалось, что на его губах проскользнула едва заметная улыбка.

Но мне было не до смеха.

Гром подошел к двери избушки. Дернул ржавый амбарный замок, дужка отошла, он снял его из петель и положил на низкий подоконник, усыпанный засохшими сосновыми иголками. Легко толкнул дверь, та едва скрипнула и отворилась.

— Заходи, — раздался приглушенный голос из темноты.

«Ну вот и все, — подумал я. — Ты, конечно, полный идиот, что идешь за ним словно овца на заклание…»

Я вздохнул и шагнул вслед за ним.

Воздух в домике был спертым, тяжелым, старым. Странно, потому что вокруг шумел сосновый лес, наполняя грудь свежайшим ароматом.

Внутри на первый взгляд было абсолютно пусто — не считая небольшого деревянного стола и двух скамеек возле него. На полках я разглядел пару глиняных кувшинов, покрытых пылью, в углу металлической совок с длинной ручкой (я сразу подумал, что его можно использовать как оружие).

На деревянном столе лежала пожелтевшая газета, на ней зеленоватый будильник и спичечный коробок.

И все.

Вероятно, если он сейчас повернется и выстрелит мне в грудь, милиция не скоро найдет меня.

Гром повернулся.

Я спокойно посмотрел ему в глаза, готовый к любому развитию событий. Он слегка опустил подбородок.

— А ты не из трусливых… — с ноткой уважения сказал он.

Я понял, что, возможно, еще несколько минут в запасе у меня есть. И я не собирался их терять.

— Ты ведь привез меня сюда, чтобы…

Гром кивнул без тени смущения и сомнения. Он был тверд как скала и чем-то походил на моего учителя старейшину пираха Ообукоо, который любил повторять: «Если что-то задумал, действуй решительно без сомнений».

Однако Гром не выглядел киллером — и это было странно. В ту пору знать не знали о такой профессии.

— Зачем?

— Она сказала, это твоих рук дело. Ты все это затеял. Ты во всем виноват. Ты вражеский диверсант. И если бы не ты… — я увидел, что его огромные кулаки сжались, а на челюстях заиграли желваки, — …если бы не твоя сволочная душонка, твое мерзкое любопытство… я был бы там, откуда ты меня выдернул. Я был нужен Родине. А оказался неизвестно где и когда. И чтобы все вернуть… есть только один путь. Но… — его взгляд опустился к столу, накрытому старой пожелтевшей газетой, — есть один способ проверить, кто ты такой. И именно для этого я привез тебя сюда.

Он взял коробок спичек — аккуратно, двумя пальцами встряхнул. Внутри что-то зашуршало. Он качнул головой. Прислушался. Стояла звенящая тишина, нарушаемая лишь отдаленным пением птиц.

— Теперь ты, — сказал он и протянул мне коробок. — Если она не лжет, значит ты тоже не отсюда.

В полном недоумении я взял коробок из его рук. Он был старый, такой же старый, как и газета. Я ни разу не видел таких спичек. На коробке крупными буквами было написано:

«НАРКОМЛЕС РСФСР

ГЛАВСПИЧПРОМ

НАШЕ ДЕЛО ПРАВОЕ!

ВРАГ БУДЕТ РАЗБИТ!

ПОБЕДА БУДЕТ ЗА НАМИ!

В кор. 50 штук. Цена 5 к.»

Мой взгляд плавно переместился на газету. Это была «Красная Звезда» от 22 июля 1942 года № 170, цена 15 коп. Сверху курсивом темнел лозунг:

«Смерть немецким оккупантам!», а передовица называлась «Награждение 28 павших героев».

Я с трудом оторвал взгляд от газеты. По спине бежали мурашки, и я не сразу понял, что это не совсем мурашки. Коробок в моей руке — до сих пор мертвый и безжизненный, вибрировал так сильно, что эта дрожь передавалась мне по руке.

Гром зачарованно смотрел на коробок. Казалось, он не мог отвести от него взгляд.

— Этого не может быть… не может быть… — повторял он.

Осознав, что в коробке кто-то или что-то есть, я выронил его на стол, словно ужаленный.

Гром протянул руку, взял его и осторожно приоткрыл щелочку.

Совершенно сбитый с толку, я наблюдал за его действиями.

— Она мне солгала. Ты отсюда… Ты не такой как она… значит… ты не с ней…