Пропавшие. В погоне за тенью

— Конечно я не с ней… с чего вы взяли… — тихо произнес я.

— Она показывала мне фото, вы там вместе…

— Это был не я.

— Она сказала, что эксперимент, который проводил ее сын… вы решили завладеть его результатами, все пошло наперекосяк и я… в результате попал сюда, прямо из…

Я снова посмотрел на газету.

— Вы… оттуда? Из прошлого? Великая отечественная?!

Он медленно и как-то обреченно кивнул.

— А… это что? — я показал подбородком на коробок, в котором что-то жужжало, шевелилось и пыталось вырваться на волю с таким неистовством и упорством, будто готово было разорвать хилую картонку в клочья.

Гром долго не отвечал. Он сделал щелочку чуть пошире, и я увидел полосатое, как у шмеля тельце, снующее туда-сюда и требующее свободы.

— Это… шершень… — после долгой паузы сказал он. — Каким-то образом они могут определить, в своем времени находится человек или нет…

— Шершень Шредингера…

— Что?

— Да нет, это я так…

Гром кивнул.

— Как вы сюда попали? Ведь… — я вспомнил про часы. — Это не так уж и просто…

— Это совсем не просто… — вздохнул Гром. — Я был следователем, мы сели на хвост банде, настигли их на рынке и в суматохе задержания кто-то пырнул меня ножом. Чтобы скрыть преступление, меня оттащили и бросили в колодец, прикрыли крышкой. Не знаю, сколько я пролежал. Когда очнулся… с трудом вылез и…

— …все было по-другому.

— Не то слово. — Гром покачал головой, вытащил газету из-под будильника, бережно стряхнул пыль и положил назад, на стол. — Все изменилось. Абсолютно все. Сначала я подумал, что меня все-таки убили… и я попал в рай. Потом, когда немного осмотрелся, понял, что никакой это не рай, а наша страна… тогда я решил, что у меня шизофрения. Несколько дней или даже недель я прятался по дачам и проселкам, потом понял — нет, шизофренией здесь и не пахнет.

— А рана?

— Рана?

— Да, вас пырнули ножом…

— Ах, да… рана… что удивительно, ее не было. Шрам был, а раны нет. — Он пожал плечами. — Будто бы я пролежал в этом колодце двадцать лет, но для меня это время прошло как несколько дней. Все затянулось. На лице густая борода. В общем — не узнать. Устроился сторожем в гаражное общество. Благо документов никто не спрашивал. Нашел преступников, которых когда-то ловил, они помогли сделать паспорт, но никуда с ним особо не совался. Понимал, что вопросов возникнет много.

— И себя не искали?

— Нет, — отрезал он. — Моя задача была вернуться назад. Я перерыл весь колодец, а потом появился он…

— Кто?

— Моцарт.

Чем дальше я его слушал, тем невероятнее становилась история. У меня ум за разум заходил, какие переплетения замыслила и осуществила судьба — чтобы в конце концов свести меня с этим человеком. Просто невероятно.

— Это же…

— Маньяк, которого никто не может поймать.

— Я слышал трех или четырех взяли… но не тех…

— Больше… гораздо больше… — снова вздохнул Гром. — Я сел ему на хвост, но… что-то не сходилось. Он всегда был на шаг впереди меня. А потом пришла Диана. Она была уже в возрасте. Волевая. Спокойная. Рассудительная. Она мне очень помогла. Вытащила, можно сказать, из ямы. По ее совету я взял ребенка из детдома… девочку… в общем, зажил обычный жизнью. Иногда мы встречались, постепенно она рассказывала все больше, объясняла, как так получилось, кто в этом виноват, что делать… — Гром говорил потухшим голосом, из него будто выпустили весь воздух. — Я узнал, что она тоже из органов, тоже борется с преступниками, на этом мы и сошлись, можно сказать. Ее фантастические истории я пропускал мимо ушей, считал их своего рода легендой. Ведь у меня тоже есть свои истории, но я не настаивал, чтобы она в них верила. Хотя чувствовал, что она верит. И не просто верит, она знает. Согласись, найти человека, который поверит в моей ситуации…

— Невозможно.

— Точно. Невозможно.

Я хотел его спросить, неужели такого опытного волка могла провести какая-то старуха, неужели не было никаких звоночков, но он опередил меня.

— Иногда я замечал в ней странности. Не была она… как бы это сказать… нашим, что ли, человеком… не знаю, понимаешь ли ты меня… нашим, в смысле, советским. Конечно, и у нас хватает лжецов, паразитов, врагов и прочей швали, но порой я чувствовал, что передо мной опытный, хитрый, коварный противник, который манипулирует мною и моим положением, играет на моих чувствах. Но она тут же развеивала мои подозрения. Дарила маленькие подарки Ленке. То шапочку свяжет, то шарфик, то в зоопарк с ней сходит. Поддерживала партию и правительство, хотя немного и ругала. Слушала вместе со мной Высоцкого. Интересовалась ходом моего расследования. И вот тут… было больше всего странностей. Как только я делился с ней чем-то, этот паразит от меня ускользал. И до сих пор… как песок сквозь пальцы. Хотя иногда мне кажется, что он вот-вот, буквально у меня в руках… но нет!

Гром, сидевший неподвижно, как глыба, ударил по столу руками. Доски подпрыгнули и между нами взвилось облачко пыли.