Пропавший без вести

– И что это за Айла? – прошептала я.

– Девчонка из пляжного дома цвета «лимонный шербет», которая смело смотрит в будущее и никогда не отступает, – ответил Ник и крепко сжал мою ладонь.

Так хотелось положить голову ему на грудь, вдыхая знакомый запах мыла и лосьона после бритья. Так хотелось его объятий, его заботы.

Мы сидели рядом, пока я не почувствовала какое-то движение, легкую вибрацию песка. Не оборачиваясь, я уже поняла, что идет Сара, и убрала руку.

– Вот куда ты поедешь.

Три недели спустя Сара зашла ко мне и бросила на журнальный столик брошюрку. Руки уперты в бока, на лице безумная улыбка. Не пойму, она встревожена или, наоборот, радуется?

Я отставляю в сторону чашку кофе и беру брошюру. На снимке два гранитных пика возвышаются на фоне горной цепи с заснеженными вершинами. Патагония, что на юге Чили. Я давно мечтала съездить туда, еще с тех пор как однажды вечером наслушалась восхищенных рассказов от друзей Джо и Бинкс, которые провели там лето. Они так живо описали пустынную красоту тех краев, что я пообещала себе: когда-нибудь и я пройду по этим горам.

– Я уже забронировала, – сказала Сара, перелистывая брошюру в конец, где к последней странице был прикреплен билет на самолет.

– Что-что?

– Ты меня слышала.

– Но у меня нет столько денег…

– Это подарок, – махнула рукой Сара.

– Я не могу…

– До вылета еще месяц, значит, у тебя есть целых четыре недели, чтобы придумать кучу отмазок. Ты скажешь, что тебя не отпустят в школе, но к тому моменту уже начнутся каникулы. Будешь в панике звонить мне и спрашивать, какие вещи брать с собой, а потом вдруг решишь, что не можешь принять этот билет, да и вообще ты не готова к горным прогулкам. И в итоге, ровно через месяц, когда я отвезу тебя в аэропорт, ты поймешь, что выбора нет, и поедешь. И отлично проведешь время.

Я засомневалась.

– А даты… как же…

– К годовщине как раз вернешься, – сказала Сара, сев рядом. – Точнее, за два дня до нее.

Могла ли я принять такой щедрый подарок и поехать в Чили? Я представляла, как они все обдумывали. Ник рассказал ей о нашем разговоре у костра, и Саре пришла идея отправить меня в горы. «Айла давно мечтала туда съездить», – наверняка сказала она. В девятнадцать лет никто не покупал за меня билеты, не строил планы. Я делала все сама – брала и ехала.

Я вспомнила слова Ника: «Девчонка из пляжного дома цвета «лимонный шербет», которая смело смотрит в будущее и никогда не отступает».

Сара взяла меня за руки и легонько сжала.

– Айла, прошу тебя. Соглашайся.

Полтора месяца спустя, стоя у талого озера лицом к солнцу, я поняла, что Сара была права.

Я любовалась видом, вдыхая свежий горный воздух. Моя группа шла дальше, но я желала немного побыть одна. Озеро выглядело мутновато-белым из-за осадка, тающий лед поблескивал на полуденном солнце. Поразительная красота, такая чистая и внушительная.

Я сняла с плеч рюкзак и опустилась на корточки. Следы туристов из моей группы понемногу исчезали. Нас было всего пятеро, включая проводника-датчанина Оле с собранными в пучок светлыми волосами и татуировкой пумы у основания шеи. Мы вместе спали, ели и прокладывали путь, и, несмотря на это, я не уставала от общества других. Каждому удавалось выкроить момент, чтобы побыть наедине с собой. Я ночевала в палатке с француженкой по имени Табет, которая работала в международной школе в Сантьяго, а в отпуске исследовала новые места. Табет была на десять лет старше меня, разведена, полна заразительной энергии и в отличной спортивной форме.

– Спасибо, – прошептала я, думая о Саре с Ником. Они сделали это ради меня.

В прежние времена, пока Ник был на работе, мы с Сарой, Джейкобом и Марли были неразлучной компашкой. Две мамы, два сына – идеальное сочетание. Мы по очереди ходили с мальчишками ловить крабов, давая друг другу возможность отдохнуть, почитать книжку; мы в четыре руки наносили солнцезащитный крем и готовили обед для наших проголодавшихся волчат; мы разбивались на команды и играли в пляжный футбол, а мальчишки прямо визжали, то от радости, то от злости – когда мамы грубо нарушали правила.

Однако после смерти Марли наша прекрасная компания развалилась, и проводить время вместе стало неловко. Когда я заходила к Саре, Джейкоб уже не вскакивал радостно с дивана, чтобы поиграть, да и я стояла поодаль, пока Сара вытаскивала дрожащего сына из водолазного костюма, а Ника после работы встречал не шумный гомон двух оживленно болтающих семей, а только я, разбитая и одинокая, мешающаяся под ногами.