Прописные истины

— Представляю, — сказала она. — А все же как ты сюда попал?

Она все еще не верила. Егоров взглянул и невольно отметил, что выглядит она неважно. Резкие складки у губ, какая-то воспаленность, готовность к истерическим, театральным жестам…

— В Подольск еду, к Витьке, — объяснил он. — Вот и получилось так. А ты?

— Я не одна. — сказала она. — Вот мои друзья.

В углу тамбура, на чемодане, поставленном на ребро, расставив в стороны длинные ноги, сидел высокий смуглый парень в черном кожаном пиджаке. На одном его колене сидела девушка в красных вельветовых брюках в обтяжку и желтой майке. Девушка была очень яркая, с матовым лицом и жгучими черными волосами, с легким румянцем на щеках, полненькая, но не очень, соблазнительная настолько, что не вызывала уже никакого соблазна.

— Лена, — сказала она, протягивая руку.

— Егоров.

— Рид, — сказал парень и добавил: — В честь Джона Рида, как догадываешься.

— Егоров, — сказал было Егоров, но парень прервал его, переходя сразу на «ты»:

— Я тебя знаю, видел твои штуки. Да и вообще…

Что значит «вообще», Егоров не понял, но парень ему вроде понравился.

— Так куда вы едете? — спросил он, уже догадываясь, что ему скажут.

— К Марье Федоровне, — сказала жена. — У нас с Леной отпуск, и мы решили дней десять пожить у Марьи Федоровны. А там посмотрим.

— Я так и думал, — сказал Егоров. — Но это же смешно — в лес с чемоданами ехать, как на курорт. И потом, надеюсь, ты догадаешься сказать, что я в командировке и потому ты приехала одна, без меня.

— Зачем, — сказала жена. — Люди должны знать правду.

— Господи, да при чем тут правда, — начал злиться Егоров. — Марья Федоровна нас два года не видела, и еще столько же не увидит, и ей дела до нас нет, мало ли у нее таких, как мы. Так зачем человека в дурацкое положение ставить, вынуждать на расспросы, сочувствие и так далее. Пусть для нее останется все так, как было.

— Она будет в еще более дурацком положении, если после меня ты к ней приедешь… с кем-нибудь, — с нажимом произнесла она последнее слово. — Если уже не приезжал.

— Да нет же… — сказал Егоров. — Как ты можешь думать…

— Ребята! — вмешался Рид. — Кончайте спорить. Давайте лучше чего-нибудь. — И он достал из сумки складной стаканчик и все остальное.

— Давай, — согласился Егоров.

Они славно посидели в тамбуре, потом перешли в вагон, в угол, и говорили о пустяках.

— Постойте, — спохватился вдруг Егоров. — А как вы до Марьи Федоровны добираться будете?

— Как обычно, — сказала жена, — на автобусе.

Егоров взглянул на часы. Электричка приходила на конечную станцию в шесть десять. А последний автобус уходил со станции в сторону Лопатина ровно в шесть.

— Не успеваете, — сказал он. — Если только автобус не задержится.

— Как-нибудь, — сказала жена. — В гостинице переночуем. А утром уедем.

— Да, — сказал Егоров. — На станции полно гостиниц, и все пустые.

— Тогда на вокзале, — сказала жена.

— Холодно уже, — сказал он. — Август. В ваших одеждах только на улице ночевать…

— Ты везешь людей, — сказал он, сдерживая себя. — Понимаешь: везешь людей. И неизвестно куда, неизвестно на что. Ты хоть знаешь, как до Марьи Федоровны добраться, не заблудишься в лесу?

— Нет, — сказала она. — Не помню. Доберемся…

— Ну знаешь, — Егоров развел руками.

— А ты не злись, — сказала жена. — На женщин злиться нельзя, тем более на просто знакомых женщин.

— Да я не злюсь. Но надо же хоть немного рассудок иметь.

— Давно ты таким рассудительным стал. Кстати, к Подольску подъезжаем.

Народ задвигался, набился в проходе, оттеснив их к самому окну. И Егоров решился: а что делать, пропадут ведь.

— К черту Подольск, — сказал он. — Я с вами еду, а то пропадете ни за грош.

— А командировка?

— При чем тут командировка? Что я, с вами всю оставшуюся жизнь в лесу сидеть буду? Довезу до места и завтра вернусь.

— Смотри, старик, — сказал Рид. — А то ведь действительно едем неизвестно куда…

На конечную станцию электричка пришла вовремя, без опоздания.

— Вы с вещами через мост идите, — распорядился Егоров. — А я прямо отсюда на площадь выскочу и автобус задержу, если не ушел.

Он спрыгнул с платформы, перед носом маневрового тепловоза проскочил через пути и выбежал на площадь. Автобуса уже не было.

— Нету, ушел, — объяснили ему женщины на остановке. — Мы тоже чуть-чуть опоздали, бежали — передыху нет…

— А чего же вы ждете?

— А так, — сказала одна из них. — Ждем…

Подошел Рид с двумя чемоданами. За ним жена и Лена.

— Ушел, — сказал Егоров. — Пошли к ресторану, а то передыху нет. Сейчас кто-нибудь из коршунов объявится.

Не успел он сказать это, как «коршун» объявился. Это был высокий мужчина в светлой парусиновой куртке. На пальце он вертел-брелок с ключами.

— Куда? — спросил он.

— В Лопатино, — сказал Егоров.

— Пятнадцать, — сказал «коршун», щеголяя краткостью слога.

— Десять, — в тон ему сказал Егоров. — Мы сейчас пойдем передых сделаем, а ты пока подумай.

Он взял из рук Рида чемодан, отнял у Лены сумку и увлек их к ресторану.