Проповедник

Сидя у себя в приемной со сдвинутыми, как всегда, на кончик носа офисными очками, Анника улыбалась. Она точно знала, какие бунтарские мысли крутятся в голове у Флюгаре, но ее это особо не волновало. Она уже давно перестала считаться с его мнением. Главное, чтобы он сейчас сделал все как положено, а не накосячил с этим заданием. Они с Эрнстом составляют опасную комбинацию. Но в данном случае ей приходилось следовать совету Кайсы Варг[16]: «Используйте то, что имеется в наличии».

⁂

Эрнст не обрадовался тому, что его выдергивают из постели. Зная, что начальник находится в другом месте, он рассчитывал, что спокойно может еще немного поваляться, прежде чем его присутствие потребуется в отделении, а пронзительный звонок определенно нарушал его планы.

– Что это, черт возьми, такое?

За дверью, не отрывая пальца от звонка, стоял Йоста.

– Нам дали работу.

– Неужели она не может часок подождать? – недовольно спросил Эрнст.

– Нет, нам надо ехать допрашивать фермера, который покупал удобрение, обнаруженное криминалистами на трупах.

– Это приказал чертов Хедстрём? И сказал, чтобы я тоже ехал? Я думал, что отстранен от его проклятого расследования.

Йоста стал взвешивать, солгать или сказать как есть. Решил остановиться на последнем.

– Нет, Хедстрём во Фьельбаке, вместе с Мелльбергом и Мулином. Нас попросила Анника.

– Анника? – Эрнст захохотал. – С каких это пор мы с тобой принимаем приказы от какой-то долбаной секретарши? Нет уж, тогда я лучше пойду еще немного вздремну.

По-прежнему смеясь, он начал закрывать перед носом у Йосты дверь. Однако ему помешала нога, вставленная между дверью и дверным косяком.

– Знаешь, я считаю, нам нужно поехать и проверить это. – Йоста замолчал, а потом привел единственный аргумент, к которому знал, что Эрнст прислушается. – Представь себе физиономию Хедстрёма, если дело раскроем мы. Кто знает, может, этот мерзавец держит девочку у себя на хуторе. Разве не красиво будет явиться с таким сообщением к Мелльбергу?

Просиявшее лицо Эрнста Лундгрена подтверждало, что аргумент попал в точку. Эрнст уже прямо слышал хвалебные слова начальника.

– Подожди, я только оденусь. Встретимся у машины.

Десятью минутами позже они уже ехали в направлении Фьельбаки. Хутор Рольфа Перссона располагался прямо к югу от владений семейства Хульт, и Йосту не могло не заинтересовать, случайность ли это. Заехав один раз не туда, они под конец нашли дорогу и припарковались в нужном дворе. Никаких признаков жизни видно не было. Они вышли из машины и, оглядываясь по сторонам, направились к жилому дому.

Хутор выглядел так же, как все окрестные хутора. В нескольких метрах от белого с синей обшивкой вокруг окон дома находился хлев с красными деревянными стенами. Несмотря на многочисленные статьи в прессе о том, что пособия ЕС сыплются на шведских фермеров как манна небесная, Йоста знал, что реальность выглядит более мрачно, и на хуторе лежал несомненный отпечаток обветшания. Было видно, что владельцы прилагают все усилия для поддержания хутора, но краска на доме и хлеве начала отслаиваться, и всюду присутствовало смутное ощущение безнадежности. Они поднялись на террасу, где искусная резьба показывала, что дом строился до того, как нынешние времена превратили скорость и эффективность в священные понятия.

– Заходите, – раздался скрипучий старушечий голос, и они, тщательно вытерев ноги о коврик перед входной дверью, вошли.

Низкая высота потолка вынудила Эрнста наклонить голову, а Йоста, никогда не принадлежавший к разряду высоких красавцев, смог войти прямо так, не беспокоясь за возможные повреждения головы.

– Здравствуйте, мы из полиции. Нам нужен Рольф Перссон.

Старуха, готовившая завтрак, обтерла руки о кухонное полотенце.

– Минутку, я его приведу. Он, знаете ли, прилег передохнуть. В старости такое случается. – Усмехнувшись, она ушла в глубь дома.

Йоста и Эрнст растерянно огляделись и сели за кухонный стол. Кухня напомнила Йосте о родительском доме, хотя супруги Перссон были всего лет на десять старше его. Женщина сперва показалась ему старше, но при ближайшем рассмотрении он отметил, что глаза у нее моложе тела. Такое бывает с человеком вследствие тяжелой работы.

Для приготовления еды здесь по-прежнему пользовались старой дровяной плитой. Пол был покрыт линолеумом, наверняка скрывавшим замечательный деревянный пол. У младших поколений популярно опять открывать такие полы, но для поколения его и супругов Перссон они слишком сильно напоминали о бедности в детстве. Когда линолеум только появился, он знаменовал собой то, что ты освободился от тяжелой жизни родителей.

Потертые панели на стенах тоже вызывали сентиментальные воспоминания. Он не удержался и провел указательным пальцем по щели между двумя панелями, испытав то же ощущение, что в детстве на кухне родителей.