Пророчества книги Даниила: происхождение, история экзегетики, толкование. Царство святых Всевышнего и мировая история

Решительные изменения в вопросе политических прав женщин произошли только после начала революционного подъема, вызванного кризисом, порожденным Первой мировой войной. Его началом стала Февральская революция в России, сразу же поставившая вопрос о широких демократических реформах, в том числе о предоставлении женщинам избирательных прав. Уже весной 1917 года женщины были избраны в городские Думы Санкт-Петербурга и Москвы, а 20 июля 1917 года Временное правительство предоставило избирательные права всем женщинам, достигшим возраста 21 года[398]. Это решение привело к решительному прорыву в получении женщинами избирательных прав по всему миру: в 1918 году женщины получают избирательные права в Германии, Польше и Великобритании, в 1919 – в Нидерландах и Аргентине, в 1920 – в Соединенных Штатах и Чехословакии.

Явление Державной иконы произошло непосредственно перед этими событиями – буквально за считаные месяцы. Связь между явлением воцарившейся женской фигуры и получением женщинами равных политических прав в данном случае является наиболее прямой и наглядной, куда более наглядной, чем версии о том, что явление Державной предсказывает будущую реставрацию монархии или является символом произошедшего в 1917 году восстановления патриаршества. Действительно, подобное толкование наилучшим образом соответствует прямому смыслу изображения на иконе и не предполагает сложного аллегоризирования или предсказания еще не произошедших исторических событий.

Какова историческая роль предоставления женщинам гражданских и политических прав? Безусловно, мы в первую очередь должны говорить об эмансипации половины человечества, теперь получившей доступ к возможностям, ранее открытым только для мужчин, являвшихся представителями господствующих классов. Получение женщинами политических прав должно стать началом перехода от власти символизируемых животными мировых империй, основанных на господстве грубой силы, к гуманной, человеческой власти, символизируемой явлением Сына Человеческого. В связи с этим нельзя не вспомнить о тех направлениях в суфражистском и феминистском движении, сторонники которых, признавая существование различий между женщинами и мужчинами, выступали за активное участие женщин в политической и общественной жизни. В XIX веке подобная точка зрения была фактически преобладающей: «Феминистки XIX столетия, и в Америке, и в Англии, считали женщин более альтруистичными, чем мужчины, из-за их материнского инстинкта и роли, и более добродетельными, из-за предположительно более слабых сексуальных импульсов. Они полагали, что эти черты <…> предоставляют женщинам особую миссию: спасти общество от разрушительности, конкуренции и насилия, создаваемых мужчинами, имеющими неоспоримое господство»[399]. Аналогичные идеи мы находим и у феминисток 1980-х годов, писавших о непосредственной связи между пацифизмом и феминизмом. Они говорили об «универсальной связи между патриархатом, войной и насилием»; по их мнению, «намерение преодолеть патриархат подразумевало намерение преодолеть войну и насилие и наоборот»[400].