Пророчества книги Даниила: происхождение, история экзегетики, толкование. Царство святых Всевышнего и мировая история

В четвертой главе книги Даниила описывается пророческий сон царя Навуходоносора и его исполнение – безумие царя, его обращение в животное и последующее возвращение в человеческое состояние. Начало повествования по своему построению приближается к рассказу о толковании Даниилом первого сна Навуходоносора – царь обращается к пророку после того, как другие вавилонские мудрецы оказываются не в состоянии разгадать сон царя. Тем не менее художественные отличия Дан 4 от других частей книги сразу бросаются в глаза. Главное из них состоит в том, что повествование ведется от первого лица, от имени самого царя Навуxодносора, в то время как в остальных арамейских разделах книги Даниила автор придерживается повествовательной манеры изложения, рассказывая о своих героях в третьем лице. Примечательно и то, что фигура пророка Даниила исчезает уже в середине рассказа, и все внимание повествователя сосредотачивается на истории вавилонского царя.

Подозрения в изначально независимом характере рассказа о безумии Навуходоносора укрепляются после знакомства с греческой версией 4 главы, дошедшей до нас в переводе Септуагинты. Вопрос о ее отношении к масоретскому тексту 4 главы, по-видимому, является одной из ключевых проблем, решение которой способно пролить свет на историю этого раздела книги Даниила. Скорее всего, 4–6 главы перевода Септуагинты восходят к другому арамейскому Vorlage, чем масортеская версия книги Даниила. Текстуальные совпадения между переводом Септуагинты и сделанным с масоретского текста переводом Феодотиона в данных разделах составляют только 19% текста, при этом они зачастую могут быть результатом более позднего влияния перевода Феодотиона на перевод Септуагинты[403]. Вопрос о том, стоит ли отдавать приоритет масоретскому тексту или переводу Септуагинты, уже давно является предметом оживленной дискуссии. Версия о приоритетности текста Септуагинты была поддержана такими исследователями как Л. Виллс[404] и Р. Альбертц[405], масоретского текста – П. Грело[406] и Д. Сатран[407]. В настоящее время все большее число исследователей склоняется к мнению, что Дан 4 в версии масоретского текста и перевода Септуагинты представляют собой различные варианты эволюции единой письменной или даже устной традиции[408].

Как уже было сказано, повествование Дан 4 изложено в виде послания Навуходоносора, обращенного ко «всем народам, племенам и языкам» (Дан 3, 31). Вступлением к нему являются стихи Дан 3, 31–34, с которых начинается послание Навуходоносора с изложением произошедших с ним чудесных событий. Далее повествование развивается аналогично предыдущей истории, изложенной в Дан 2, – Навуходоносор снова видит чудесный и устрашающий сон и призывает Даниила с просьбой истолковать его. Содержание сна открывается картиной чудесного мирового древа. Как мы затем узнаем из толкования, это мировое древо символизирует самого царя Навуходоносора. Далее с небес спускает שידקו ריע «святой страж», очевидно ангельское существо. Он оглашает приговор «стражей» и «святых»: «Срубите это дерево, обрубите ветви его, стрясите листья с него и разбросайте плоды его; пусть удалятся звери из-под него и птицы с ветвей его; но главный корень его оставьте в земле, и пусть он в узах железных и медных среди полевой травы орошается небесною росою, и с животными пусть будет часть его в траве земной» (Дан 4, 12).

Скорее всего, появляющийся здесь образ мирового древа, символизирующего возгордившегося царя, восходит к книге Иезекииля[409]. В 31 главе книги Иезекииля мы находим аналогичный образ мирового древа, символизирующего Ассирию, падение которой в 612 году до н.э. должно служить иллюстрацией недолговечности имперского могущества. Величие Ассирии уподобляется мировому древу, распространявшемуся над всеми остальными деревьями и дававшему приют всем животным и птицам. Однако в результате «сердце его возгордилось величием своим» (Иез 31, 10) и за это Бог покарал его: кедр «срубили чужеземцы, лютейшие из народов» (Иез 31, 12). Он нисходит в шеол, где вместе с ним оказываются другие деревья Эдема. Моральный урок истории говорит о наказании гордыни имперских правителей: «Это для того, чтобы никакие дерева при водах не величались высоким ростом своим и не поднимали вершины своей из среды толстых сучьев, и чтобы не прилеплялись к ним из-за высоты их дерева, пьющие воду; ибо все они будут преданы смерти» (Иез 31, 14). Далее пророк применяет эту образность к египетскому фараону, предрекая ему аналогичную участь (Иез 31, 18).