Пророчество о пчелах

Во Вторую мировую войну Гитлер прибег к символу рыцарства, побеждающего славянские народы. Железный крест, награда геройским солдатам, повторял мотив тевтонского креста. По словам Гиммлера, германский «орден черного креста» должен был сокрушить «красный орден» коммунистов. Гроссмейстер Тевтонского ордена отказался участвовать в нацистском проекте, поэтому Гитлер обвинил тевтонцев в сговоре с евреями и с масонами. Все их имущество конфисковали, гроссмейстера арестовали.

Тевтонцы, действуя в подполье и храня верность своему долгу милосердия, прятали еврейских детей и бойцов Сопротивления. После войны они спасали от расстрела беглых немецких солдат. Ныне насчитывается не более тысячи людей, заявляющих о своей принадлежности к этому ордену, – в основном священников, состоящих в благотворительных ассоциациях.

93

Мелисса открывает глаза и сообщает:

– Пророчество спрятано во лже-Библии, оставленной Ангерраном в библиотеке Сорбонны.

– Библиотеки 1307 года больше не существует, – напоминает ей Рене.

– Ясное дело! Но в теперешней библиотеке остается отдел с инкунабулами – книгами на пергаменте, сделанными до изобретения печатного станка. Большая их часть – библии. В одной из них до сих пор может находиться пророчество.

– Нечто, имеющее обличье Библии, а на самом деле – «Пророчество о пчелах»? Хитро!

Уже девять часов вечера, но они не хотят терять ни секунды. Прыгают в такси и мчатся в Сорбонну.

Они предупредили Александра и Менелика, которые, выслушав Мелиссу, с облегчением покидают закуток, где много часов провозились в пыли.

Дождавшись дочь и Рене, Александр делится с ними своим пессимизмом:

– Большую часть зданий университета возвел в XVII веке кардинал Ришелье. Библиотеку полностью перестроили в 1808 году, а в 2013-м отремонтировали. При Ангерране де Мариньи в ней было порядка 30 тысяч томов, сегодня – раз в сто больше. Это равносильно поиску иголки в стоге сена.

Рене отказывается унывать.

– Моя мать, преподаватель точных наук, говорила, что найти иголку в стоге сена можно, если действовать с умом: поджигаешь сено, а потом шуруешь в золе магнитом…

– Так-то оно так, вот только нашу библиотеку нельзя поджечь.

– Подождите, – вмешивается Мелисса, – зачем нам все три миллиона томов? Мы ищем инкунабулу, кодекс, изготовленный монахами до изобретения книгопечатания. Удивлюсь, если таких окажется даже тысяча.

– Она права, их всего несколько сотен, – соглашается с дочерью Александр и вздыхает. – Но вот беда, все они находятся в отделе специального хранения библиотеки, ключ от которого есть только у библиотекаря Ибрагима.

Он смотрит на часы.

– Все-таки попробую ему позвонить, мало ли что…

Он набирает номер и после короткого обмена репликами сообщает:

– Нам повезло, Ибрагим уже едет. Но живет он далеко, на дорогу уйдет час. Давайте пока поужинаем у меня.

– Отлично! – радуется Менелик. – Позвонить Оделии, чтобы она к нам присоединилась?

Он сожалеет о споре с женой и хочет примирения, думает Рене.

Уже через несколько минут вся пятерка собирается в кухне квартиры Александра. Тот разогревает рагу и откупоривает бутылку бургундского.

Подсев к друзьям, Александр берет бумагу и ручку и, не переставая говорить, рисует схему.

– Исходя из того, что видела Мелисса, у нас есть три следа: оригинала пророчества, спрятанного в Библии прямо здесь; зашифрованной версии на иврите, которую увез с собой в Испанию в 1307 году раввин; версии тамплиеров, избежавших уничтожения и прятавшихся в Жизоре, а потом еще дальше, возможно, за границей.

Как хороший хозяин, он наливает всем вино. Они чокаются и за едой обдумывают ситуацию.

– Что стало с тамплиерами после облавы 1307 года? – спрашивает Оделия.

– Папа, ты специалист по Средним векам, просвети нас, – просит Мелисса.

– Насколько я знаю, после ареста тамплиеров папа Климент V уступил давлению короля Франции Филиппа Красивого и издал буллу Vox in excelo об окончательном упразднении ордена тамплиеров с 22 марта 1312 года. Их замки и командорства были конфискованы и переданы другому ордену монашествующих воинов – госпитальерам с красным крестом.

– Это еще кто такие? – спрашивает Оделия.